Михаил Юхма - Цветы Эльби [Рассказы, сказки, легенды]

— Что случилось? — встревожились люди.

Со всех сторон стекался к площади народ. Пришли и мудрецы, но воины оттеснили их в сторону.

А главный куштан уже безумствовал над толпой:

— Долой одно солнце! Хватит нежиться в тепле.

Кто-то из мудрецов пробрался на середину, вскинул руки.

— Люди, — сказал он устало, — то, что вы слышали, — зло пополам с глупостью. Вас хотят обмануть. Бойтесь куштанов, а не соседей. Тепла и света на всех хватает. Не троньте солнце!

А люди совсем запутались: кто прав? На чьей стороне истина?

Тем временем стража похватала мудрецов, чтобы сослать их за тридевять земель в царство трехглавого дракона.

Куштаны велели страже привести на площадь знаменитого охотника по имени Казял и сказали ему:

— Слово народа свято: одно из солнц должно погибнуть.

— А я для чего же понадобился?

— Ты великий охотник! Стрелы твои пронзают семь облаков. Убей солнце!

— Но ведь асчахи учили по-иному: нельзя убивать природу.

— Асчахов больше нет, — грозно произнес главный куштан.

— Мы прогнали их, — вкрадчиво добавил другой. — Хитрые старцы только себе хотели добра.

— Ну, — приказали ему, — поднимай лук! Слышишь?!

Медлил охотник. Не мог он поднять руку на солнце.

— Изменник! Весь род твой изведем до седьмого колена.

Кто-то из самых ретивых стражников уже бросился к дому Казяла, чтобы схватить его детей.

Вскоре на площади послышался детский плач.

Не выдержало сердце отца, когда он увидел своих малюток в руках куштановых слуг.

— Не троньте, — простонал он.

Но куштаны будто и не слышали. Одного ребенка палач уже распластал на земле, занес над ним меч.

— Не троньте! — закричал охотник. — Будь по-вашему! Я готов…

Поднял свой лук, натянул тетиву — просвистела стрела, и затрепетало солнце. Гаснуть стало и вскоре вовсе померкло.

— Маттур [4] Высшая степень восхваления человека у чувашей. ! Казял маттур! — заорали куштаны, словно хмельные, замахали руками, запрыгали. — Еще стреляй, еще, хватит нам одного солнца!

Казял, как во сне, нащупал колчан, рука его дрожала, пот застилал глаза. Натянул тетиву.

— Вжик! — вздрогнула стрела. И погасло другое солнце.

— Ударья [5] Слово, выражающее восторг. ! — совсем взбесились куштаны. — Маттур, Казял, маттур!

Пуще прежнего заплясали куштаны вокруг охотника.

В это время женский крик повис над селением.

— Солнце уходит! Солнце…

Все подняли глаза к небу, ужас прошел по толпе — единственное оставшееся солнце уходило ввысь, в неведомую даль, словно боясь, что и его настигнет стрела охотника.

Куштаны переполошились. Люди замерли, заплакали, заголосили женщины.

А солнце улетало все выше и наконец остановилось в бескрайней выси — слабый свет исходил от него, свет без тепла.

Ударил мороз, все покрылось снегом, закружила поземка, заметая поля, птицы падали на лету. Казалось, близился конец света, вечная ночь.

На деревьях погибли плоды.

Холод, голод пошли по земле.

Вот когда поняли люди, какую ошибку совершили, доверившись жестоким и глупым куштанам. Собрались они с силами и прогнали злодеев, а сами стали думать, как теперь быть, что делать.

Первым молвил слово Казял:

— Надо разыскать асчахов, может, они помогут.

— Как же их разыщешь, — сетовали люди, — мудрецы далеко, где-то в горах. Да и кто отважится идти по снегам, по морозу?

— Я пойду, — сказал охотник. — Моя вина самая большая, я стрелял в солнце, стало быть, мне и идти. Вернусь с мудрецами или погибну.

— Все мы виноваты, — отвечали ему люди.

Попрощался Казял с женой, с детьми, с друзьями. Никто не смел его удерживать, ведь он шел, чтобы спасти жизнь на земле. Мать испекла ему в дорогу юсман [6] Тонкая лепешка, по преданию оберегающая от злых духов. , замешенный на грудном молоке, остатки вылила в чым [7] Глиняный горшочек. , который он спрятал за пазухой.

— Да поможет тебе в беде молоко материнское, — сказала женщина, — все мы дети матери-земли. Уж она-то не оставит тебя своей помощью.

И отправился охотник в дальние дали.

Дни сменялись ночами, месяцы годами, а он все шел — через леса дремучие, через болота трясинные, по горам, по холмам, по лощинам.

Встречались ему на пути разбойники, звери невиданные. Всех одолел Казял.

Очень он торопился. Пил и ел на ходу, спать ложился на часок — и снова в дорогу. А когда становилось невмоготу, запевал песню о счастливых днях, о свободе и солнце. Эта песня поддерживала в нем силы, рождала надежду.