Валерий Замыслов - Град Ярославль

А иноземных дел все прибавлялось. Посольский дьяк Савва Романчуков встревожено доложил:

— Из Гостиного двора пришел аглицкий купец Готлиб и таем заявил, что аглицкий король Яков, ведая о затруднительном положении Московского царства, помышляет высадить в Архангельске крупное войско, дабы захватить не только порт, но часть русских земель.

Дмитрий Михайлович ударил по столу жестким кулаком.

— Еще и Англия вознамерилась поживиться!.. Сведения достоверные? И отчего этот Готлиб решил выдать намерения своего короля?

— Сей купец, как удалось установить, более двадцати лет проживает в Ярославле. Раз в год посещает Англию, закупает товары и возвращается через Архангельск в Ярославль. Здесь у него обширные торговые лабазы. Готлиб сетует на Речь Посполитую, что привела Русь к разорению, а посему он осуждает и своего аглицкого короля. Захват Архангельска может совершенно подорвать всю торговлю.

— Купцу можно верить?

— Можно, Дмитрий Михайлыч, ибо Англия еще при первом Самозванце покушалась на Поморье. Ныне же для короля самый подходящий момент. Он уже наметил для управления Россией вице-королей Джона Меррика и Вильямса Росселя. Отправка их в Россию намечена в конце судоходства сего года.

— Я хотел бы немедля встретиться с эти купцом.

Встреча с Готлибом развеяла все сомнения. Архангельск надо было немешкотно спасать. Угроза вторжения на Русь английских войск с моря настолько опасна, что Московское царство может быть бесповоротно сломленным. Еще больше оживятся ляхи, свеи и крымские татары, не останется в стороне и Османская империя, чьи корабли давно уже готовы пересечь Черное море. Всколыхнется и Сибирь, ранее завоеванная стараниями Бориса Годунова. Это он приказал раздвинуть восточные пределы Московского царства. Сибирский хан Кучум понес от царских воевод несколько тяжелых поражений, после чего откочевал с Иртыша в Барабинские степи, но и там его ждала неудача. Воеводы, посланные Годуновым, возвели Тарскую крепость и отправились из нее по следам Кучума. Они не только разгромили его становища, но и захватили семью хана в плен, отослав ее в Москву. Сам же Кучум, наголову разбитый воеводой Воейковым, едва спасся, уплыв вниз по Оби. Скитаясь затем в степях верхнего Иртыша, он занимался кражей скота у калмыков; спасаясь от их мести, бежал к ногаям и был ими убит. Сибирское ханство перестало существовать. С Иртыша и Оби русские воеводы сделали решительный шаг к устью Енисея. Отряды, посланные «проведать» Мангазейскую землю, привели в покорность местные племена и в 1600 году привезли в Москву первый мангазейский ясак. При Борисе Годунове Сибирь твердо стояла под рукой московского государя. Но разгулявшаяся Смута и здесь сказала свое разрушительное воздействие. Купцы Строгановы не раз доносили, что сыновья хана Кучума не смирились с поражением бывшего сибирского властелина и точат сабли на Москву. Неспокойно стало и в бывшем Астраханском царстве, переставшем признавать Москву.

Тяжкое бремя свалилось на Ярославский Совет всей земли и в первую очередь на Дмитрия Пожарского. Русь — на краю пропасти и приостановить ее падение сможет только Ярославль, ибо сейчас нет на Москве ни самодержавного государя, ни волевого и решительного патриарха, ни московского правительства, место коего заняли изменники бояре во главе с Федором Мстиславским и Михаилом Салтыковым. Не решать Москве, захваченной поляками, ни одного державного вопроса, а решать их придется временной столице всея Руси, достопочтимому граду Ярославлю, единственному граду, который еще может отвратить Россию от погибели.

Вот уж никогда не чаял Дмитрий Михайлович, что Бог ниспошлет ему такую участь — быть на четыре месяца за государя Московского, и он «государил», отдавая, казалось, последние силы, которые так до конца и не восстановились после тяжелейшего ранения. Но заметно осунувшийся и похудевший от свалившихся на него каждодневных, неотложных забот, он продолжал неустанно сновать по полкам, проводить смотры и с головой уходить в державные дела, требующие от него ясной головы и неотложных незаурядных решений.

Только один Кузьма Минин мог видеть, какие старания приходится издерживать «по избранию всей земли воеводе» Пожарскому, дабы в тяжелейшее для него время устоять, не сломаться, быть у всех на виду волевым, мужественным и собранным вождем ополчения. И он, как мог, всячески норовил ободрить Пожарского, поддержать его во всех начинаниях, снять с него хоть часть бремени.