Николай Лугинов - По велению Чингисхана

– Это уже лучше! Как только отец вернется, я обязательно поговорю о Курбане и постараюсь устроить тебе встречу с ним, – сказал Тулуй.

– Хан – моя последняя надежда. Попытался поговорить с Чагатаем и Сиги-Кутуком, но ничего не получилось… Они даже не пытаются вникать в суть дела, как-то поверхностно относятся – лишь бы обвинить, – Аргас откровенно высказал свое разочарование. – Как только ни просил, ничего не слышат. До них вообще не доходят мои слова, как я смотрю. Видимо, для них уже все предрешено.

После ухода Аргаса в сурте Тулуя собрались на совещание тойоны. Кого-то ждали, за кем-то послали. А пока Тулуй молча сидел и прислушивался к негромкому разговору своих людей.

– Что это у старика такой подавленный вид, плохо совсем выглядит.

– Говорят, все бегает, чтобы спасти своего воспитанника-вора.

– Рассказывают, что парень-то исключительно талантливый военачальник. Наверняка, попался в какую-то ловушку, подстроенную завистниками…

– Парень-то какой хороший… Что с ним будет?

– Кто тебе открыто скажет? Хотя скоро узнаем об их решении. Легко попасть в сети Джасака, запутаться, а выпутаться, очиститься трудно.

Наконец-то, в один из вечеров, Аргаса пригласили в сурт хана.

При слабом освещении можно было различить стол, на котором дымилось только что приготовленное мясо.

Аргас, как человек, не раз принимавший участие в подобных разговорах, начал сразу же высказывать свою просьбу, пока не возникло что-нибудь отвлекающее.

– Хорошо… Я слышал про это… Но несколько в другом ключе, – сказал хан, выслушав старика до конца, и почему-то замолчал. Спустя какое-то время, продолжил: – Я понимаю тебя… и верю тебе… Вызову тойонов, имеющих отношение к этому, и поговорю… Но скажу прямо – тут у меня трудность некоторая возникает. Ведь я должен был совершенно не вмешиваться в решения Верховного суда, тем более – отменять их, если они приняты в соответствии с Джасаком. Иначе можно принизить значение Джасака.

– Никто не выступает против того, чтобы Джасак толковали правдиво, основываясь на правдивых данных. А подобное невежественное толкование, основанное на явном оговоре, вряд ли возвысит значение Джасака, – сказал Аргас.

– Спорные случаи в основном потому и возникают, что пять человек по-разному толкуют один и тот же случай, по-разному смотрят на него. К сожалению, и теперь получилось то же, – хан пригласил старика к столу-сандалы. – Давай, мы с тобой лучше поедим и побеседуем. У меня к тебе много вопросов. Хотел особо пригласить тебя, но ты сам явился, удачно для меня получилось. А насчет парня своего ты не волнуйся так. Надеюсь, что-нибудь придумаем общими усилиями.

– Ох, как было бы хорошо! – Аргас вытащил из кармана кусок мягкой ткани, чтоб вытереть вдруг обильно выступивший и заструившийся по лицу пот. – За всю свою жизнь я выучил множество детей, но исключительно талантливых мало. Если сосчитать, хватит пяти пальцев одной руки. Первым идет младший сын Сиги-Кутука Чимбай, вторым – младший сын Джаргытая Сюбетей, третьим – твой младший Тулуй, четвертым – этот Курбан… Тоже младший сын пожилых людей.

– Хм. Почему-то все лучшие – младшие сыновья, оказывается? Почему же так получается?

– Кто знает. Я говорю, как есть. Точно знают только вышние, наверное.

Вошел старый слуга, приставленный к кухне, неслышно ступая, как тень, разлил по круглым красноватым стеклянным чашам суп.

Хан, прихлебывая горячий суп, отрезал куски мяса, молча ел.

– А как ты определяешь способности своих воспитанников? Это сразу видно или потом, когда возмужают, становится ясно?

– В любое время сложнее всего определить способности и возможности человека. Многие определяют лишь по скорости усвоения знаний, покладистости и бойкости. На самом же деле, мало таких сложных, многосторонних и путаных задач, как определение таланта и возможностей будущего полководца.

Хан, думая о чем-то, вдруг сказал:

– Правильно говоришь. Особенно хорошо это понимаешь, когда нужно перебрать множество людей, чтобы определить, кого с кем и куда поставить. Ну-ка, скажи, каким должен быть, по-твоему, выдающийся правитель?

– Некоторые думают, что правитель должен подавлять волю людей, взять верх над ними путем устрашения. На самом же деле, правитель прежде всего должен уметь вовремя зажечь, воодушевить людей или же вовремя успокоить, утихомирить их. И тогда он способен объединить людей для выполнения любой задачи.