Николай Лугинов - По велению Чингисхана

– Нет, ну надо же этим крючкотворам так вцепиться в него!.. Ведь Курбан один из самых лучших моих мэгэнэев, я так на него надеялся… нет, не верю! Давай, старик, езжай в Ставку, поговори настоятельней, скажи о моем мнении. Надо обязательно вызволить парня. Я тоже буду его везде защищать, насколько это в моих силах. Поручи тумэн своим заместителям и оставайся там столько, сколько нужно будет. А здесь без тебя управятся.

– Ты сказал – я услышал. Спасибо, что правильно понял и решил с этим. А то я уже не надеялся застать тебя в такое горячее время…

– А как мои мальчишки там? – Джучи не терпелось узнать о своих двоих сыновьях, состоящих на обучении у Аргаса. – Обещал сразу же сообщать мне обо всех замечаниях им или нарушениях, но вот что-то молчишь…

– А что говорить про то, чего нет? – улыбнулся Аргас. – Если нет замечаний, значит, с ними все в порядке, от других не отстают. Старший немного медлителен, бывает и гневлив, а младший, Батый, очень бойкий, уверенный и умный паренек.

– Ну, ладно, коли так, – Джучи сдержанно кивнул на добрые слова о сыновьях. – Младший уж слишком шустрый, тот еще егоза, от него всего можно ожидать. Ты будь с ним построже.

– Да нет уж, на баловство да озорство времени у них никак не остается. Да и когда баловаться, если столько приходится быть в походах-переходах? А в местах расположения стоят на постах стражи, помогают с грузами и готовкой еды, пасут коней… да мало ль дел. Столько у них обязанностей, что трудно сосчитать, избегались, исхудали совсем.

– Ничего, это на пользу им…

Получив разрешение своего молодого командующего, Аргас немедленно отправился в Ставку, терять время нельзя было никак.

В военное время походную Ставку охраняли, конечно же, усиленно, со всякими предосторожностями. Высокопоставленные сурджуты, невзирая на чины и должности, допытывались у каждого о цели прибытия, о времени и месте выезда сюда, о сроке пребывания. С высшими тойонами Ставки встретиться было очень сложно не только по занятости их, но из-за того еще, что все держалось в тайне: никогда не скажут, кто, куда и зачем поехал, когда будет, даже и спрашивать не стоит.

Давно известно, что во время войны меняются не только направление людских мыслей и поведение их, но даже и нравы. И Аргасу сразу стало видно со стороны, насколько велики эти изменения. Если раньше он приезжал сюда только по вызову вышестоящих начальников, то сейчас как бы прибыл сам, со своей особой целью. Наверное, поэтому все эти военные хлопоты, боевая штабная суета теперь словно бы враз отдалились от него.

Он смотрел на возбужденных, воодушевленных победами и озабоченных новыми задачами вооруженных сослуживцев какими-то отчужденными глазами, все это почему-то казалось теперь неестественным ему, каким-то нарочитым, даже наигранным. Да, все их мысли заняты одной только войной, с утра до ночи только о том и говорят, интересуются только тем, что происходит там, у осажденных крепостей, в схватках, преследованиях, порой и временных отступлениях. Почти бесполезно их спрашивать о чем-то другом, смотрят на тебя непонимающими глазами, удивляются: о чем это ты? Суд… какой такой суд? Ах да, Курбан… Нет-нет, сейчас не до этого, подождет твой суд!..

Но суд не собирается ждать, дело там идет своим неумолимым чередом, и можно навсегда опоздать со своей правдой.

Странные, непонятные и непонятливые стали люди, многих из которых он хорошо знал. Ведь старик Аргас точно так же, как они, прожил жизнь, превратив войну в верного коня, даже превзойдя многих ровесников в служении ей, став тойоном-тумэнэем, главным воспитателем монгольского войска. И вроде бы ничем не отличается от них – на которых смотрит сейчас с непониманием, невольным осуждением, потому что забыли они о главном, о человеке. Об одном из тех, из кого и состоит их победоносное войско.

Как и рассказывали, ранее цветущий и богатый Отрар встретил Аргаса полной разрухой.

Да и как могло быть иначе, если осада длилась весь июнь, и все, что могло гореть, сгорело дотла, упало, обвалилось. Большая часть крепостной стены превратилась в руины, и местами стоял такой густой смрад от гниющих трупов, что невозможно было подойти.

Чагатай оказался где-то здесь, в окрестностях Отрара, но никак не удавалось его поймать. Правду говорили или нарочно за нос водили, соблюдая военную тайну, но то и дело случалось так, что он, дескать, только что куда-то отправился, по какой-то надобности отбыл…