Николай Лугинов - По велению Чингисхана

В Отраре для боевых действий он оставляет Чагатая и Угэдэя с одним тумэном, а сам с младшим сыном Тулуем перейдет реку и двинется в глубь страны.

Угэдэй живет в постоянно приподнятом, радостном настроении, будто ничего, никаких предстоящих трудностей в голову не берет. А по Чагатаю сразу видно, что он расстроен, обижен: «Как мы сможем завоевать и удержать такую огромную крепость с десятью воротами силами всего лишь одного тумэна? Ведь в ней скрывается войско, в несколько раз превышающее наше по численности. Да они, если захотят, одними вылазками измотают нас вконец!..»

Отец все это замечает, но пока не вмешивается. Скоро, когда Чагатай останется один, ему не перед кем будет капризничать, и он вынужден будет задуматься, искать выходы, некуда ему станет деваться. И советники у него надежные поставлены, опытные и авторитетные. Но уж больно характер у него неважный, у капризника. Постоянно чем-то недоволен, ворчлив да и завистлив. Гневливый, грубый человек, да, а в самый решающий момент становится вдруг нерешительным, суетливым… Но нужда и не таких гнет, заставляет подлаживаться под себя, притупляет колючки характера. Когда станет нужно самому принимать решение и в полной мере отвечать за них, то придется ему хотя бы на какое-то время находить общий язык с другими, налаживать отношения с соратниками. Без этого невозможно обойтись, и на это-то и надеется он, отец, как на лучшего воспитателя.

Джейхан оказалась рекой большой, полноводной, с бурным и мутным течением.

Вся земля, которую питала великая река, была плодородна, щедро одаряла урожаем, со стороны поглядеть – будто все здесь росло само собой, и потому люди плотно заселяли эти края. Но поражала, как во всяких вроде бы культурных странах, разница в уровне их жизни. Одни жили в огромных каменных особняках, другие же влачили полуголодное существование, с утра до ночи трудясь на полях и ремесленничая ради одного лишь пропитания. Удивительно много при таком изобилии было и нищих, убогих. У монголов такого разительного различия просто быть не могло; знать и простонародье жили не одинаково, конечно, отличаясь друг от друга имуществом, одеждой, земельными владеньями, но в кочевом быту обходились все простой и здоровой, немногим различающейся едой, походными жилищами, жестко подчинялись единым для всех законам и традициям…

Но монгольские нукеры с невольным восхищением наблюдали, как роскошно и красиво устраивали здесь свою жизнь богатые. Огромные, в несколько этажей, изукрашенные дворцы обнесены крепкими каменными, почти крепостными стенами, во внутренних дворах насажено множество разных фруктовых и других деревьев, цветов, устроены целые каналы и тенистые пруды с беседками…

Отрар действительно имел величественный вид со своими высоченными мощными стенами и башнями, огромной вместимостью. Известно стало также, что сколько бы не было внутри войск и беженцев, еды и воды им хватит надолго.

На помощь своим сыновьям хан направил тумэн главы карлуков Арслана, а уйгуров прислал Джучи. Уйгурский хан Барчук, конечно же, не мог обойтись без многочисленной челяди и слуг, привел с собой почти пять мэгэнов разных грузчиков, конюхов, рабов. Сперва чербии и сурджуты, следящие за исполнением надлежащего порядка, попытались воспрепятствовать этому согласно приказу не брать в дальние походы лишних людей и грузы. Но Барчук, при покровительстве своей великой Хотун, все-таки сумел обойти жесткие требования. И это потом, кстати, обернулось добром для всех.

Карлуки получили приказ взять под наблюдение десять ворот Отрара, а монголы устроились поодаль, разделившись на группы по пять мэгэнов.

Сартелы в первые дни время от времени бросали на вылазки по несколько мэгэнов через разные ворота, грабили своих же людей, живущих в окрестностях, и тут же бросались обратно под защиту стен.

В ответ Чагатай с Угэдэем пустили пал, превратив все вокруг на два кес в сплошное черное пожарище, а местных жителей, собрав, пригнали под стены крепости. Защитники ее поначалу не хотели открывать ворота, дабы не пустить в крепость лишние рты, но потом все же не выдержали вида голодающих, умирающих от жажды своих единоверцев, родственников, впустили их…

Это не очень-то хорошее дело уйгуры, выполняя приказ, совершили через силу, нехотя:

– Что значит вся эта жестокость?! Ведь сами же совсем недавно наших людей казнили за то всего, что местных жителей обидели, съели несколько баранов, – а сами?!.