Николай Лугинов - По велению Чингисхана

После затяжного дождя лес дурманил степняков своими запахами. Непривычно было и исчезновение линии горизонта, люди ощущали себя среди деревьев словно бы посаженными в мешок. Глаза многих лихорадочно блестели.

«Это хорошо… – думал Аргас, покручивая ус и усмехаясь своим мыслям. – Такой поход научит их многому… Надо знать не только степь и лес, но и воду».

Аргас вспоминал рассказы бывалых людей о стычках с лесными народцами, да и сам многое мог бы рассказать. Молодым полезно будет узнать, как, спасаясь от преследования, лесовики делают чучела, усаживают их вокруг костра, а сами прячутся в кустах и за деревьями. Когда ослепленные не столько яростью, сколько светом костра преследователи нападают на якобы ничего не ожидающего врага, то засадные воины расстреливают их из луков. Луки их клеются из трех пород дерева: ели, березы и черемухи, пропитываются смолами и усиливаются костяными накладками, их бой очень силен, гибелен и для лошадей. Да и сама лошадь в гористой тайге становится не боевой, а тягловой силой: огромные, в несколько обхватов деревья стоят плотно, как стены каменистого ущелья. Чащобы густы до того, что и руку, кажется, некуда просунуть, а в глубине их – гниющие буреломы, объезжать которые приходится зачастую по еще глубокому снегу, где грузнут лошади. В тех же рассказах бывалых людей гибель отрядов всегда увязывалась с потерей лошадей.

«Надо слушать птиц! – вспомнил Аргас, думая о привале и расстановке караулов. – Часто птицы оповещают об опасности… В степи караульный видит все далеко вокруг, а здесь нужен не только глаз, но и ухо…»

Три дня шли без передышек и прошли всего-то около семи кес. Следов мэркитов не обнаружили, и люди измучились без привала и перегорали без отчаянных степных погонь. Шел четвертый день пути, когда прискакал порученец третьего сюна и сообщил о замеченных на перевале неизвестных всадниках. Аргас приказал – продолжать наблюдение, а сам отправил вестового в ставку. И события закрутились, как вода в омуте: человек, прибывший снова из третьего сюна, донес, что два сюна мэркитов затаились в одной из лощин. Возможно, они надеялись укрыться от погони в глубине этой лощины, а возможно, что остановились для пополнения припасов съестного, затеяли облавную охоту. «В охоте мы их опередили! – со злорадством подумал Аргас. – Это добрая примета!»

Он велел тойонам двух сюнов пройти в тыл мэркитов и перекрыть им отход по лощине. Лесные дебри не укрыли мэркитов от разгрома в краткой схватке, но, кроме тридцати погибших и двенадцати раненых с их стороны, еще трое вырвались, уходя выше в горы. Погоня могла завести в засаду.

– Никуда они не улетят, – удерживал разгоряченных боем нукеров Аргас. – Улетят – так в пропасть… Отдыхайте!

Плененных мэркитов с охраной отправили вниз и встали на дневку, чтобы с восходом солнца двинуться выше в горы.

К Аргасу привели одинокого старика охотника, схваченного в горах. Одет он был добротно: чистая одежда расшита узорами, берестяной колчан на кожаной перевязи. Лук его был сработан с прогибом посередине, внутренняя составляющая лука березовая, а внешняя – еловая. Аргас знал, что выбирается та часть дерева, которая обращена к югу. Он с хищным пристрастием разглядывал работу таежного мастера: между двумя слоями проложены лосиные сухожилия. Нижняя часть длиннее верхней. Рогатка для крепежа тетивы из сухого черемухового отростка. Когда ножом Аргас снимал с излуки оружия бересту, чтобы увидеть сочленения, охотник в отчаянии зажмурился.

– Чем клеили? – спросил Аргас пленного.

– Рыбьим клеем, почтенный воин, – не открывая глаз, ответил охотник.

– Открой глаза, – продолжил Аргас. – Будем говорить.

– Говорить можно и так, – упорствовал охотник, не желающий видеть разорение своего оружия. – Язык нужен. Зачем глаза?

Тогда Аргас сказал:

– Эй, нукеры! Ему не нужны глаза – выжечь их!

Глаза старика охотника мигом распахнулись, и в них Аргас увидел ужас. Он не мог понять, что над ним потешаются, он кричал:

– Глаза мои, глаза-а-а! Они нужны-ы-ы, нужны мне: я охотни-и-ик… ик… тетеревиный челове-э-э-к… ик…

Аргас разглядывал оперение его стрел – перья были орлиными.

– Что вы едите летом, охотник? – спросил Аргас, и тот, успокаиваясь, отвечал:

– Сушим-вялим. Рябчик. Гусь. Тетерев. Лось-бык. Окуневые люди рыбу ловят. Заморы устраивают.

Видя, что все вокруг смеются, пленный улыбнулся. Губы его растянулись, и Аргас заметил, что они разбиты и сочатся кровью.