Николай Лугинов - По велению Чингисхана

– Кто ударил его?

Он обвел взглядом молодых воинов из авангарда – потупился Маргай, но, немного помявшись, выступил вперед:

– Ни в какую не хотел говорить: кто он и откуда. Я ударил…

– Может быть, тебе тоже не нужны глаза? – подошел вплотную к Маргаю мэгэней-тойон. – Разве они не видят, что это не воин?.. Может, тебе не нужны и уши, коли они не слышат приказа Чингисхана, который гласит, что нужно быть обходительными с мирными людьми и не разбойничать – ведь за нами идет великое войско! Великое!

Маргай, а за ним и десяток его нукеров пали на колени, не зная, что за наказание последует для них после того, как Аргас кончит нравоучения. Но он сказал:

– Встаньте! Головой, а не коленями надо думать. Видно, не носить мне на груди ярлыка благодарности за ваши добрые дела, зеленка вы степная! Я хочу сделать из вас начальников больших войск, но мысли орла разве сравнишь с мыслями вороватых сорок?! – и, обращаясь к лесному охотнику, спросил: – Как тебя схватили?

– Спал. Подняли. Думал: медведь. Стали бить – думаю: люди, – отвечал охотник, потупясь и словно бы стыдясь чего-то.

– Тебе нечего стыдиться! – продолжал Аргас. – Это моей старой спине придется испытать боль и срам ударов луком за глупые проступки моих неразумных нукеров! Пошли вон! – указал он кнутовищем наугад, и нукеры, как побитые, поспешили скрыться, прячась один за другого.

И тут, к своему изумлению, разгневанный Аргас услышал вкрадчивый голос старого охотника:

– Мы – люди тайги, тетеревиные люди. Они – люди войны, живые чужой кровью люди. Рана моя мала и не обидна – прости мальчишек, воин. Не наказывай их строго… Ратным людям как не быть строгими?

– Тебя не спрашивают! – строго прервал его Аргас. – Сегодня бьют беспомощного старого охотника, а завтра… – он задумался. Чего ждать от них завтра? Разохотившись и не встречая отпора и надзора над собой, будущие арбанаи и тойон-сюняи станут сеять бесполезную смерть, а затем, став во главе войска, будут уничтожать мирные племена и народы. Сила должна быть контролируемой, оберегаемой, как нож имеет ножны. – Завтра они отца родного остригут, как овцу… Как твое имя?

– Шо´но меня зовут.

– А я – Аргас. Зови меня так.

– Аргас, – послушно повторил охотник.

– Чем ты еще занимаешься кроме охоты?

– Дикий лук беру, кедровые орехи беру, бруснику-клюкву беру… Сети крапивные плету – на рыбу ставлю… Заморы лажу – рыба в котец идет. Рыбу беру…

– Как же хорошо-то! – Аргас улыбался. Заулыбался и охотник, сорвал у ног листочек ведомой ему травы и приложил к разбитым губам. – Ты, старый, и не знаешь, как я тебе завидую!

– Бывает и голод! – поспешил добавить охотник, не зная, чем обернется для него зависть большого человека. – Умный бурундук вешается, бывает, если голод!..

– Ты живешь так, как хотел бы жить я, – словно не слыша его, продолжал Аргас. – Свободно. Твой день как мой год.

Испуг не отпускал охотника.

– Кончится война – освободишься… Пойдешь домой, воин! – обнадеживал он Аргаса. – Конь: топ-топ… хрум-хрум… домой, домой, воин!

«Хочет домой, – подумал Аргас. – Боится, что живым не вернется. Не за себя боится старик».

– Я не стану спрашивать, где живет твоя семья, – начал он, и охотника словно прорвало:

– Лучше убей меня, убей!.. Не скажу, где дети, где внуки, где старуха! Умру один – им зачем? Убей меня – не спрашивай!

– Остынь! – окоротил его Аргас. – Не жди, пока на тебя плюнут!

– Ох, ох, – закряхтел старик. – Ох-ох-ох!..

– Я о другом хочу тебя повыспрашивать: раз ходишь по всей тайге – не видел ли мэркитов, которых мы преследуем?

– Ох-ох… Вам не скажи – вы убьете, вам скажи – те убьют.

– Те убьют и так и эдак, если мы их прежде не обезглавим. Терять им нечего – они выжгут и вырежут все на бегу! Так что говори, Шоно!

– Скажи мне, Аргас: кто вы такие? – спросил Шоно, с лица которого словно бы сошла маска страха. Так бывает, если человек готов к худшему. – Уж не вы ли – люди Чингисхана, слухи о котором дошли и до нас?..

– Ты верно думаешь, Шоно. Если б ты был помоложе, то я взял бы тебя в свое войско: ты ведь можешь лебедя на лету улучить, а?

– Раньше мог, – все еще осторожничал Шоно. – Давно.

– Наш Чингисхан хочет устроить новый ил, большой ил, самый лучший из всех, ранее бывших во Вселенной. В этом иле каждый большой и малый человек будет иметь истинную свободу, подчиняясь одному закону – Джасаку!

Шоно отнял от губ целебный лист и пробормотал:

– Всяк толкует про лучшую жизнь… Про хорошую – молчат… Воины, что до вас проходили здесь, тоже называли себя лучшими… Словно лучшая жизнь лежит у них в переметной суме! А сами разбойничали, как бешеные волки!