Валерий Туринов - На краю государевой земли

Федька остановился, когда Намунко стал переводить, что-то бормотать дрожащим голосом. Глянув в угол избы, где стоял у печки Гринька, он заметил, как тот исподлобья наблюдает за церемонией, и был какой-то странный. И он понял, что Гринька ненавидит Куликана, и сейчас надо следить за ним… «До беды недалеко… Сдурит что-нибудь по скорби. Ну что — жаль малого», — подумал он о Потапке.

Когда он закончил читать грамоту, то Куликан и все остальные тунгусы приложились к кресту губами.

За провинность, за измену слову, клятве белому государю, Федька обязал Куликана возить в острог рыбу на прокорм казакам и разные ягоды, когда к тому подойдет пора. Затем он отпустил их из острога.

А вот показалось и оно, море, гладь безбрежная. Тут казаки не выдержали и побежали туда, скорее, наперегонки, бросают шапки, летят вверх малахаи… А впереди всех бежал Гринька…

И Федька понял, что он ожил. Пройдет еще немного времени, и Потапка перестанет тревожить его. Он облегченно вздохнул, усмехнулся и пошел шагом за казаками, с трудом сдерживаясь, чтобы не пуститься тоже вслед за ними бегом.

И вышел он на берег моря.

Вот он — край государевой земли!.. Он, Федька, шел за этим краем, он сам был этим краем!.. О-о, какая ширь, простор меж небом и водой!.. Ни разу не был он, до сей поры, на море. Да, реки видел он великие, а сколько миновал больших озер. Но чтобы вот так шла горбом волна в целую сажень… Такого шумного прибоя не слышал он еще… Бух-бух!.. И тут же шелест мелкой гальки. Волна катает ее, перебирает неведомо зачем-то. Ее игру никто не остановит. Так крупной галькой кинула она вот сюда, а мелкой — горстями чуть повыше. Но не по нраву что-то показалось ей, перекатала еще выше.

А казаки, что малые дети, бегают, швыряют камушки в высокую волну, орут невесть что под шум прибоя. Но их слова уносит ветер от берега туда, где пропадает всякий звук… «А-ауу!.. А-ауу!» — лишь откликается сплошная даль без края, теряясь где-то в дымке…

Федька вернулся с моря. Он вроде бы не пил и не болела голова, но там, на море, он вел себя как пьяный: вместе с казаками он собирал какие-то ракушки на берегу, кричал и бегал и делал еще что-то несуразное… И оттуда он вернулся каким-то странным: в остроге, после моря, все казалось жутким, грязным и было тесно, невыносимо…

Но вскоре море потускнело, стало обыденным для них. И они не заметили, как промелькнуло короткое здесь лето. А в середине августа случилось очередное происшествие.

— Кета, кета идет! — как-то однажды утром, когда только-только рассвело, ворвался в приказную избу Гринька.

Все выбежали из острога и бросились к реке, смотреть на невидаль такую. Чудо из чудес природы. О нем лишь слышали они, а вот теперь все началось…

Такого Федька не видел еще ни разу.

Казаки же, с хохотом, падая плашмя в воду, стали грести руками на берег рыбу… Гребут, а она все идет и идет, сплошным живым потоком, он серебрится месивом…

Несколько дней они трудились на реке и в остроге, запасаясь рыбой.

Кета прошла, и снова потянулись однообразные и тусклые дни.

И вот, наконец-то, уже на исходе августа, из Якутска пришел отряд казаков.

В остроге уже устали ждать его, все претерпелось. И отряд встретили без того восторга, какой выпал бы на его долю, если бы он пришел месяца два-три назад.

— Артемка, привет, сучий сын! — улыбнулся Федька, увидев знакомую физиономию Петриловского. — Ну и запоздал же ты! Я тебя ждал еще по весне!

— По какой весне! Денег и хлеба в казне у Кутузова нет! Вот и задержались! Через месяц подойдет с полусотней еще и Лыткин. Так что не горюй, сотник! Как — все в добром здравии?

— Все, все, — отозвался Федька. — Опричь тех, кои побиты зимой.

Атаман вытер о траву запылившиеся сапоги.

— Тебе, Федор, велено идти в Якутск! Кутузов ждет тебя!..

Он сочувственно посмотрел на него.

И Федька понял, что он представляет, что будет в Якутске. Сам тоже был в такой же переделке, когда вернулся с Амура после того разгрома Степанова, оставив там лежать в земле с десяток своих казаков.

— Пойдем, выпьем, — предложил Артемка ему.

В приказной, с которой он уже свыкся, Федька скинул с себя кафтан, сходил в подклеть, принес соленой рыбы. Артемка достал клягу с водкой и две чарки, маленькие…

Федька отодвинул их в сторону: «Не то!» — и достал с полки две кружки.

Они выпили.

Войска мало, а драки стоят частые! — стал вспоминать Артемка с чего-то Амур. — Некому там государеву службу служить!

Будет тебе! — сказал Федька, понимая, что тот говорит это, чтобы отвлечь его.