Валерий Замыслов - Ростов Великий

— А-а-а! — яростно взревела толпа и ринулась в пролом.

Первый десяток был убит татарами, но мощный людской поток было уже не остановить. Вскоре преграда из бочонков была раскидана, и в открывшийся пролом хлынула дружина. Их встретила конная сотня Туфана. И загуляла кровавая сеча!

Ордынцы отчаянно отбивались. Мурза Туфан, некогда искушенный в боях, юлой вертелся на своем длинногривом коньке, издавал гортанные выкрики и умело отражал окровавленной саблей натиск урусов. Внезапно увидев перед собой князя Бориса, мурза завизжал от ярости, и бесстрашно наехал конем на ростовского властителя.

— Ты сейчас сдохнешь, Бориска!

Молнией сверкнула сабля, но князь успел прикрыться своим овальным щитом, окованным медью, и сам взмахнул мечом. Но видавший виды мурза, уклонился от удара и в бешенстве наскочил на князя с другой стороны. Однако верх взяли хладнокровие и выдержка князя. Он и в другой раз успел подставить под саблю крепкий щит, и в тот же миг обрушил на голову ордынца богатырский меч отца. Туфан замертво рухнул с коня.

— Слава, князю! — звучно воскликнул воевода Корзун, чей меч повалил уже не одного басурманина.

— Слава! — грянули ратники и с утроенной силой поперли на ордынцев.

Татары в страхе заметались по острогу, понимая, что им уже не уйти от возмездия.

А с бесерменами — откупщиками расправлялись пешцы. Особенно им хотелось добраться до самого отвратительного всей Ростовской земле, лихоимца и душегуба, Агея Букана.

Тот и в сече люто зверствовал. Могутный, стиснув зубы, разил тяжелым мечом разгневанных повстанцев. Вон и знакомое лицо мелькнуло. Сапожник Фролка с увесистым плотничьим топором. Ну да придет и его черед.

Немало Букан уложил ростовцев, пока на него (забыв в пылу боя о сыновьях) не наехал Лазутка Скитник. (Он уже вновь был на коне). Первым же неистовым ударом он рассек меч врага надвое. Замахнулся, было, вдругорядь, но тут услышал поспешный крик князя Бориса Васильковича:

— Оставь в живых, Лазутка! Этого злодея будем всем миром казнить!

Лазутка отвел в сторону меч, но тут к главному откупщику подскочил разъяренный Фролка и всадил свой увесистый топор в живот Букана.

— Я ж говорил, что убью тебя, собака!

Агей, хватаясь руками за живот, озлобленно захрипел:

— Не жить и тебе, Фролка. Всем ростовцам не жить.

Не слушая приказа князя (уж слишком лютовал в городе Букан!), черные люди с ожесточением набросились на «треклятого злыдня» и растерзали его.

Лазутка же поспешил к сыновьям. Хоть и впервые они участвуют в сече, но бьются достойно. Даже «младшенький» не подкачал. И впрямь в добрых молодцев выросли его сыновья! Не стыдно будет к Олесе и Василию Демьянычу возвращаться.

С ордынцами и бесерменами на Ростовской земле было покончено. Предтеча Куликовской битвы состоялась в августе 1262 года.

Вслед за Ростовом Великим расправились с татарами и откупщиками Суздаль, Владимир, Ярославль, Углич, Великий Устюг и другие города Северо — Восточной Руси. «Бысть вече на бесермены по всем градам русским, и побиша татар везде, не терпяще насилия от них».

Непосредственная вдохновительница и устроитель восстаний княгиня Мария, после освобождения Ростово-Суздальской земли от Золотой Орды, всё чаще посещает свой Спасо-Песковский монастырь, в тишине которого обдумывает новые шаги по спасению мятежных удельных княжеств.

На другом конце города, в полуверсте от Авраамиевской обители, появился Петровский монастырь. Бывший царевич Джабар, принявший православное имя Петр, настолько увлекся христианской религией, что окончательно отошел от политики и целиком предался богоугодным делам.

«Замер бой вечевых колоколов и зловещая тишина опустилась на Русскую землю». Стало известно, что ханы Берке и Хулагу помирились и готовят на Русь новое жесточайшее нашествие.

Князь Александр Невский решил вновь перехитрить Берке, а если не удастся, то ценой своей жизни предотвратить разгром Руси. Он спешно отправляется в Золотую Орду и всячески уговаривает ханов не напускать на Русь татаро-монгольские тумены. «Великий князь успел в своем деле, оправдав изгнание татар и бесерменов из городов суздальских». И не только! Он выхлопотал у хана освобождение Русской земли от повинности выставлять для татар и монголов военные отряды. Это было последним делом великого князя. Хан продержал Невского в Орде всю зиму и лето.

Уступка нелегко далась Берке. Он готов был беспощадно наказать Ростово-Суздальскую Русь, но, предвидя новые битвы с Хулагу, не захотел ослаблять (сечи с русскими дружинами будут тяжелыми) и без того поредевшие тумены. Но простить Александра Невского за дерзновенные восстания русских городов, подвластных великому князю, он не мог. На прощальном пиру Берке приказал ввести в кубок Александра медленно действующий яд.