Якоб Тик - Зигфрид

А молодой король с королевой бежали в пустынных полях. Их окачивало лунным светом.

Луна стояла на кучках чахлых, северных берез, и они вздохнули в безысходных пустотах.

Король плакал.

Слезы его, как жемчуг, катились по бледным щекам.

Наконец, беглецы углубились в леса и много дней блуждали между деверьев. Стволистая даль темнела синевой. Между стволов ковылял козлоногий лесник, прячась где-то сбоку.

Еще водились козлоногие в этом лесу.

Но беглецы не смущались, и когда нашли лесную поляну с одинокой мраморной башней на ней, то начали взбираться на вершину той башни.

Король с королевой впервые всходили к вершине.

Утро смотрело на них хмурым взором, когда они поднимались по витой беломраморной лестнице, заглядывая в боковые окна.

Да леса качались, да леса шумели. Леса шумели.

Шумели.

Еще не было зари, но мерцал бледный, утренний свет. Что-то свежее звучало в шелесте деревьев, что, прошумев, вздрагивали и застывали в печалях.

Король с королевой были уже над лесами: открывалась даль стонущих сосен и лесных, холмистых полян в тумане.

Вон там на горбатой поляне, одинокая сосна, обуреваемая ветром, беззвучно кивала вдаль.

Свободная птица, пролетая сбоку, приветствовала их на высоте резким криком.

Встали туманы, пригретые лаской. Башня выходила из розовой мглы. На вершине ее была терраса с причудливыми, мраморными перилами.

На вершине король в красной мантии простирал руки востоку.

Королева улыбалась.

Алмазные слезы капали из пролетающей тучи. Низкое темное облако прошло на туманный запад.

А прямо была лазурь свободная и бледно-голубая.

В тот час родилась королевна.

Пала красная мантия на мрамор перил. Король, весь в белом шелку, весь в утренних, алмазных искрах, молился над ребенком своим.

И навстречу молитве сияла голубая бесконечность, голубая чистота восходящей жизни.

Король пел над ребенком своим. Он с каждым аккордом срывал со струн розу.

И день проходил. Стая лебедей потянула на далекий север. Звезды — гвозди золотые — вонзались в сапфировую синь.

С песней уснул король над ребенком своим. Уснула и мать над ребенком своим.

Они были одни, одни во всем мире.

Вечность строгою птицею летала во мраке ночном.

Королевна росла на вершине.

Бывало, мать, вся в шелку, говорит ей чудесные слова, отец молится на заре.

А вдали летят белые лебеди, окруженные синевой, и она следит, как исчезают они в мимолетном облачке, как кричат в белоснежном облачке.

И она склоняет голову на плечо матери. Закрывая синие очи, слушает песни отца.

Отец срывает со струн розу за розой… Алые, белые — летят они вниз, освещенные легкой зарею.

Жемчужные слезы капают из пролетающей тучки, а деревья шумят в тумане на заре.

И маленькой королевне кажется, что она получает невозможное, и она подпевает королю-отцу.

В голосе ее — вздох прощенных после бури, а в изгибе рта — память о далеком горе: точно кто-то всю жизнь горевал, прося невозможного, и на заре получил невозможное и, успокоенный, плакал в последний раз.

Но вот вплелась печаль в песни отца, в песни короля. И только белые цветы, белые и смертельно бледные, слетали со струн.

И король поник и сидел без кровинки в лице.

Точно он, король, почуял полет бесшумного темного лебедя из родимых стран. Звали темного лебедя лебедем печалей.

Так жили они на вершине башни, упиваясь высотой в своем одиноком царстве.

Серебро блеснуло в кудрях у короля. Морщины бороздили лицо матери.

За летом наступила осень. Темные тучи отражались в реке свинцовыми полосами.

Одинокая сосна плыла вдаль опущенной вершиной. Серый туман заволакивал вершины деревьев.

Уходили жить под террасу в изразцовую комнату. Изредка прогуливались вдоль террасы.

Королевна выходила в теплом одеянии, отороченном горностаем. Почтенный король прятал свои руки в рукава от стужи.

Он любил топтаться на месте, согреваясь. Его нос становился красным. Оглядывая окрестности, он говаривал королевне: «Скоро выпадет снег».

Пролетали и каркали вороны.

Надвигалось ненастье. Мать сиживала у окна в изразцовой комнате. Не смела выйти на осенний холод — вся седая, вся строгая, вся покорная судьбе.

Отец поговорит о минувшем горе. Голову склонит. Стоит опечаленный.

Тогда прилетал лебедь темный и садился на перила террасы.

Королева боялась лебедя темного. Звали лебедя лебедем печалей.

А потом проливались ливни. Стояла сырость. Приходила северная зима. Блистала по ночам у горизонта полярным сиянием.