Марек Альтер - История Сепфоры, жены Моисея

— Мы не воровали верблюдицу. Она была нашей собственностью! — воскликнул один из братьев.

— А ты кто такая, чернушка, чтобы поучать нас?

— Я дочь Иофара, и я говорю, что ты лжешь.

— Сепфора! — прошептала Сефоба.

Слишком поздно. Потрясая своими палками, трое из братьев оттеснили Сепфору от сестер. Старший сын Уссенека ударил ее в грудь и захохотал:

— Если твой отец и впрямь твой отец, значит, он блудил с черным козлом.

Рука Сепфоры с такой силой опустилась на его щеку, что он пошатнулся. Братья замолчали от удивления. Сепфора хотела воспользоваться их замешательством и бросилась бежать. Но один из братьев оказался быстрее. Он ловко бросил палку, так что она попала меж ног Сепфоры, и она растянулась на земле во весь рост.

Прежде чем она успела подняться, тяжелое, дурно пахнущее потом тело, пышащее ненавистью, навалилось на нее. Грубые пальцы вцепились ей в грудь, разорвали тунику, и чужое колено вдавилось меж ее ног. В голове у нее помутилось, она слышала вопли Сефобы и Ормы. Тошнота поднялась к самому горлу, руки ослабли. Ей казалось, что у мужчины была тысяча рук, его пальцы царапали ей бедра, рот, живот, раздавливали запястья и грудь.

Сепфора закрыла глаза и вдруг услышала хруст, словно раздавили арбуз. Мужчина застонал и завалился набок рядом с ней. На Сепфоре оставался только его запах.

Не осмеливаясь пошевелиться, она прислушивалась к тяжелому дыханию, звукам борьбы и топоту ног.

Затем она услышала крик Сефобы, открыла глаза и увидела, что Сефоба тащит Орму к колодцу. Совсем близко от себя Сепфора увидела старшего сына Уссенека, у которого была разбита щека, изо рта текла кровь, рука же казалась неестественно изогнутой.

Одним прыжком Сепфора вскочила на ноги, собираясь бежать. И тогда она увидела его.

Он стоял перед тремя остальными братьями, держа посох на уровне плеча. Это был не просто пастуший посох, это было настоящее оружие с тяжелым бронзовым наконечником. На нем был плиссированный передник, ноги и грудь были обнажены. У него была белая кожа и длинные кудрявые волосы.

Внезапно его посох пришел в движение и, описав в воздухе широкий круг, с глухим звуком опустился на ноги младшего брата, который, крича от боли, свалился к его ногам. Двое других отскочили назад, но, очевидно, недостаточно быстро, и посох обрушился им на затылки, заставляя упасть на колени.

Незнакомец указал на старшего, лежавшего без сознания, брата и произнес:

— Унесите его.

Его гортанный голос звучал резко, акцент придавал словам странное звучание. Сепфора подумала: «Он из Египта!»

Кончиком посоха неизвестный подтолкнул сыновей Уссенека, которые пытались поднять раненого брата, и так же резко сказал, запинаясь:

— А теперь убирайтесь прочь, или я убью вас.

Сепфора услышала радостные крики сестер, их приближающиеся шаги и свое имя. Но она не могла повернуть голову в их сторону и ответить им. Незнакомец смотрел на нее. Она знала эти глаза. Она узнала выражение этого лица, этого рта, его спокойную уверенность. Она увидела протянутые к ней руки, которые подняли ее, и узнала их, хоть они и не были покрыты золотом. Первый раз после многих и многих лун сон, так взволновавший и смутивший ее, стал явью.

Пастухи исчезли. Сефоба подбежала к сестре, обняла ее и, стараясь соединить разорванные края туники серебряной застежкой, шептала:

— Все кончено! Все кончено! Ты не ранена? О! Да обратит Хореб их в пепел!

Сепфора не отвечала. Она не могла оторвать взгляда от незнакомца, от его белой кожи, горящих глаз и большого рта. Только пробивающаяся бородка отличала его от Египтянина, которого она видела во сне. Рыжеватая, редкая — сквозь нее просвечивала кожа щек — борода человека, привыкшего бриться в отличие от мужчин Мадиана.

Он тоже смотрел на нее, все еще сжимая посох в руках, словно не надеясь на то, что битва окончена. Сепфора подумала, что он, должно быть, уже видел чернокожих людей. Лицо его выражало не удивление, а восхищение. Никто еще не смотрел на нее так, и это смутило ее.

Напряженное молчание нарушила Орма.

— Кто бы ты ни был, мы многим обязаны тебе.

Незнакомец обернулся, словно только что увидел Орму. Сепфора видела, как затрепетали его губы, и незнакомец улыбнулся. Пальцы его наконец разжались и выпустили посох. Плечи распрямились, грудь поднялась. Перед женской красотой он вел себя как все мужчины.

— Кто ты? — тихо спросила Орма, и глаза ее потеплели.

Незнакомец нахмурился и отвернулся от девушки. Он взглянул на переливающиеся всеми цветами холмы, на овец, которые шумно сбегались к водопою, и Сепфора подумала, что этот человек очень одинок.