Марек Альтер - История Сепфоры, жены Моисея

— Сегодня наш день, мы уже опаздываем. За делом мы забудем мужей и настоящих, и будущих.

Колодец Ирмны находился в часе пути от двора Иофара. Вдали возвышалась могучая, покрытая застывшей лавой гора бога Хореба, в которой отражалось вечернее солнце. У подножья горы, между складками и извилинами красных скал, до самого моря простирались равнины, покрытые короткой зимней травой. Такова была страна Мадиан, обширная, суровая и ласковая, покрытая горелым вулканическим песком и пылью, в которых, словно лодки в горячем масле пустынь, колыхались оазисы и колодцы — источники жизни, наполненные чудодейственной водой, были обычным местом сборищ.

Раз в семь дней кочевники, разбивавшие свои палатки в двух-трех часах пути от колодца, владельцы садов, скота и кирпичных домов пользовались правом наполнять у колодца Ирмны свои бурдюки, а когда солнце смещало тени на шесть локтей, они приводили на водопой свои большие и маленькие стада.

Лето близилось к концу, и мужчины двора Иофара уже ушли вместе со стадами в страну Моаб, где они продавали крупный скот и оружие, выкованное кузнецами Иофара. Во время отсутствия мужчин, которые возвращались только к зиме, женщины водили на водопой оставшуюся скотину. Сепфора и ее сестры с привычной легкостью подгоняли стадо по дороге, клубившейся облаками пыли под копытами овец.

Когда вдали показался стрела колодезного журавля, дочери Иофара заметили стадо длиннорогих коров, столпившееся вокруг водопоя.

— Эй, они пьют нашу воду! — закричала Сефоба нахмурившись. — Чей это скот?

Тут они увидели четырех мужчин, сновавших между коровами с палками в руках. Лица их были покрыты сбившимися в клочья бородами, одеты они были в старые, залатанные, изъеденные пылью туники. Они остановились в начале дороги и воткнули в землю свои палки. Орма и Сефоба замерли, оставив на произвол судьбы своих овец. Сепфора, шедшая позади стада, подошла к ним и, заслонившись от солнца ладонью, старалась рассмотреть, что происходит.

— Это сыновья Уссенека, — сказала она, — я узнаю старшего, вон того, с кожаным ремешком на шее.

— Да, но сегодня не их день, — возмутилась Орма, — им придется убраться отсюда.

— Похоже, они так не считают, — заметила Сефоба.

— Считают или не считают, но сегодня не их день, и им придется уйти! — нервно сказала Орма.

Овцы почуяли близость воды, и их уже невозможно было остановить. Блея и расталкивая друг друга, они затрусили к колодцу. Сепфора схватила Сефобу за руку.

— Меньше одной луны назад наш отец вынес решение против Уссенека. Но ни он, ни его сыновья не подчиняются правосудию…

Сефоба нахмурившись повернулась к Сепфоре, словно ожидая дальнейших объяснений, и тут они обе вздрогнули.

— Эй, что вы делаете? Вы что, сошли с ума? — закричала Орма.

С необычайным проворством, издавая хриплые крики, сыновья Уссенека мчались навстречу овцам, разгоняя их палками. Обезумевшие животные стали разбегаться в разные стороны и в мгновение ока рассыпались по склону. Сепфора и Сефоба тщетно пытались собрать овец, но некоторые из них спасались на крутых склонах, рискуя сломать себе шею. За ними, размахивая палками, с гиканьем носились сыновья Уссенека.

Запыхавшаяся Сефоба остановилась. Глаза ее потемнели от гнева и, указывая на рассыпавшееся стадо, она закричала:

— Вы пожалеете о том, что сделали, если хоть одно животное поранится! Мы дочери Иофара, и это его стадо.

Мужчины перестали смеяться.

— Мы знаем, кто вы, — пробормотал тот, в котором Сепфора узнала старшего.

— Тогда вы знаете, что сегодня не ваш день, — резко ответила Орма. — Убирайтесь отсюда и оставьте нас в покое. От вас разит, как от старых козлов!

Оправляя свою тунику, сползшую с плеча, и выражая презрение всем своим видом, Орма подошла к Сепфоре. Не обращая внимания на оскорбления, братья как зачарованные следили за каждым ее движением. Затем один из них сказал:

— Сегодня наш день. И завтра, и послезавтра тоже, если нам так захочется.

— Дикарь! — прошипела Орма. — Ты и сам знаешь, что это не так.

Сепфора положила ей на плечо руку, пытаясь заставить ее замолчать, но тут один из братьев ухмыльнулся:

— Теперь каждый день наш. Так мы решили. Отныне этот колодец принадлежит нам.

У Сефобы вырвался крик ярости. Сепфора сделала несколько шагов вперед.

— Я знаю тебя, сын Уссенека. Мой отец обвинил тебя и твоих братьев в воровстве. Вы украли верблюдицу. Если ты хочешь отомстить, не подпуская нас к колодцу, то ты просто глуп, потому что наказание будет еще суровее.