Джудит Керр - Как Бог съел что-то не то

Но в присутствии папы все это нереально!

Вопреки опыту, Анна пыталась себя убедить, что папа еще может изменить свое решение. Но когда на следующий вечер она пришла к театру, он был уже там – разглядывал афишу в фойе. Вокруг папы в его потертом, нездешнего вида пальто словно клубилось печальное облако. И Анна почувствовала прилив любви и раздражения.

– Привет, – сказала она.

Но прежде чем Анна успела добавить что-то еще, ее сердце подпрыгнуло: ко входу, ведущему на галерею, спешил Котмор. Пришел все-таки!

Анна поволокла папу к Гарри, выдававшему билеты, и с трудом сдерживала нетерпение, пока Гарри выражал радость от встречи с папой, а папа что-то отвечал на своем неуклюжем английском. Когда они подошли ко входу на галерею, Джон Котмор давно исчез. Папа начал энергично подниматься по лестнице, но двигался очень медленно: мимо них успели пройти несколько студентов из школы искусств. «И все они усядутся вокруг Джона», – думала Анна. Места наверху не были пронумерованы, можно было садиться где нравится.

И действительно: когда они с папой наконец преодолели лестницу и оказались на галерее с наклонным потолком, под самой крышей театра, все места рядом с Джоном были уже заняты. С одной стороны рядом с ним сидел усатый мужчина, в котором Анна узнала одного из преподавателей школы, с другой стороны – Барбара. А вокруг – студенты. Анна смотрела на них с угрюмым видом. А папа в это время втягивал в себя воздух.

– Чудесно! – воскликнул он. – Этот запах! Я не был в театре много лет, но ничего не изменилось.

Он устремился вперед.

– Сядем здесь? – спросил он, указывая на свободные места у прохода. – Или ты предпочитаешь сидеть вместе со своими друзьями?

Анна мрачно взглянула на толпу вокруг Джона.

– Давай сядем здесь, – ответила она.

Концерт начался с исполнения ранних пьес Моцарта. Легкая гармоничная музыка почти не касалась ее слуха и не мешала думать о своем. «Может, мне удастся поговорить с ним в антракте», – надеялась Анна. Но когда вспыхнул свет, Джон Котмор не встал с места и вокруг него все так же толпились студенты. Только Барбара подошла к Анне поздороваться. Анна познакомила ее с папой. Папа с Барбарой долго беседовали, Барбара сказала с присущей ей теплотой:

– Анна, как мне нравится твой папа! Я надеюсь, мы с ним еще встретимся.

«Может, она шепнет что-то Котмору и он тоже подойдет познакомиться с папой – когда концерт закончится…»

– Очаровательная девушка, – заметил папа, глядя вслед Барбаре. – Совершенно очаровательная.

Папино лицо было таким умным, такая в нем проступала чуткость, что Анне вдруг стало за себя стыдно: как она может думать о папе исключительно с точки зрения пользы? Анна придвинулась к нему ближе на жестком сиденье…

С другой стороны, почему бы ей не представить папу Котмору? Это было бы прекрасным поводом… И папа обрадовался бы. Анна может отыскать Джона после концерта.

Оркестр наконец заиграл Седьмую симфонию Бетховена. И Анну захватила грандиозность музыки. Гремел траурный марш, медленная его часть. «Прекрасно!» – подумала она. Но уже в следующее мгновение симфония утратила для Анны свою неотразимость. Анна думала только о том, как перехватить Котмора на выходе из галереи – чтобы тот не ушел до того, как они с папой спустятся вниз. «Джон, я хочу представить тебе своего папу», – скажет она. Придется действовать быстро, до того, как Котмор пойдет по проходу. Анна непроизвольно подвинулась – и тут нечаянно обратила внимание на папино лицо.

Он сидел совершенно неподвижно – голова чуть приподнята, руки сложены перед собой, глаза наполовину прикрыты. А по щекам бежали слезы.

– Папа, – тихо сказала Анна, и все другие мысли куда-то отступили.

Он попытался что-то сказать, но не смог. Потряс головой – и в конце концов прошептал: «Музыка…»

Анна обеспокоенно положила свою руку на папину и придвинулась к нему вплотную. А вокруг них ревела музыка…

Но вот все стихло. Люди вокруг поднялись со своих мест, захлопали, стали надевать пальто.

– С тобой все в порядке? – шепотом спросила Анна.

Папа кивнул:

– Еще минутку.

Они остались сидеть на своих местах. Галерея опустела.

– Извини, что встревожил тебя, – сказал папа. – Это так… – он сделал жест рукой, как будто желал обнять все вокруг. – Я не слышал музыки много лет.

Папа поднялся, и они с Анной медленно двинулись следом за остальными. На свежем воздухе папа совсем пришел в себя. Почти стемнело. Они пробирались сквозь толпу расходившихся зрителей. Папа оглянулся на погружавшийся в темноту театр и прошептал: «Прекрасно!»