Ананд Неелакантан - Бросок костей

— Свою жену? Или общую для всех вас? — уточнил Шакуни, медленно посыпая солью раны кровоточащих сердец Пандавов.

Ни один из пятерых братьев не ответил.

Видура не смог смолчать. В отчаянии он воззвал к Великому регенту:

— Мой господин! Прикажите прекратить игру, пока не случилось ничего непоправимого!

Но Бхишма только покачал головой и произнес:

— Даже богам не под силу спасти глупца. Как мы можем доверить власть игроку? Никто не заставлял его играть, и играть до последнего. Азарт и алчность обуяли его, и вот она — расплата! Сама судьба отдаляет от трона недостойных. Не будем вмешиваться!

— О почтенный гуру! — Шакуни снова заговорил с Дхаумьей. — Этот раб желает объявить ставкой в игре свою жену, которая также приходится женой и всем его братьям. Может ли муж так поступить? Что об этот говорят писания?

Больше всего на свете Дхаумья хотел развернуться и бежать из этого проклятого места, но он был обязан ответить.

— Хм…, если мужчина оказался в… бедственном положении, он вправе заложить дом, жену, детей и коров. В таком порядке. По сути, жена не имеет права на свободу, ибо она — собственность мужа. Но…

— Спасибо! — Шакуни поклонился брахману, прежде чем тот успел сказать что-то, способное помочь Юдхиштхире.

На самом деле Дхаумью не сильно волновала судьба Юдхиштхиры. Неудача, конечно, но это временная неприятность. Один царь лишился трона, на его место придет другой. Цари всегда будут послушны воле брахманов, как кукла, висящая на нитях, покорна рукам уличного артиста. Одна кукла пришла в негодность? Не беда! Найдется новая.

Дхаумья продолжил с любопытством следить за разворачивающейся драмой, надеясь, что от него не потребуют объяснений. Молчание для него сейчас наиболее выгодно.

— Мы принимаем твою ставку! — заявил Шакуни.

Раздался смех Крипы.

«Поистине, спасти глупца невозможно!» — мысленно согласился он с Бхишмой.

— Двенадцать! — посчитал свои кости Шакуни.

— Восемь, — едва слышно ответил ему Юдхиштхира.

Как горячо он молился, пока кости катились по столу! Но молитвы не достигли небес. Юдхиштхира полагался на богов, удачу и на чудесный талисман. Шакуни же доверился своему мастерству, отточенному им в течение трех десятков лет. Его усердие сегодня воздалось сторицей.

— Вот и Драупади стала нашей! — торжествующим голосом сказал гандхарец.

Нетерпеливо, слегка пошатываясь, со своего места поднялся Сушасана.

— Скажи мне, о учитель, к какой варне относятся рабы? — Шакуни придал лицу смиренное выражение ищущего знания человека. — В любом случае, они не могут быть выше сут!

Бедный Дхаумья ответил царевичу Гандхары слабым голосом:

— Рабы вообще не относятся ни к одной из варн. Они — неприкасаемые.

— Неужели? — Шакуни сыграл искренне изумление. — О гуру, выходит, все они теперь неприкасаемые? Арджуна — раб? Бхима, носящий такое обширное брюхо, тоже раб? Красавчики близнецы — рабы? И сам Сын Дхармы также стал рабом и неприкасаемым? Посоветуй нам, славный своей мудростью брахман, не стоит ли очистить сабху, а то и весь дворец, коровьим навозом? Надо ли Карне совершать омовения, если он, не приведи Господь, коснется кого-нибудь из Пандавов?

С горечью и болью мужчины, отвергнутого любимой женщиной, Карна произнес:

— Приведите сюда женщину, делящую ложе с пятью мужчинами. Нам надо посмотреть на новую рабыню.

А в голове Карны вновь зазвучали слова Драупади «Я не выйду замуж за суту!» и ее насмешки над обнаженным Суйодханой.

Суйодхана удивлено посмотрел на друга. Царевич всем сердцем сочувствовал Карне. По-видимому, он до сих пор сильно страдает, раз говорит такие нехарактерные для него жестокие слова. Суйодхана перехватил взгляд Ашваттхамы. Сын Дроны качал головой, показывая, что они зашли слишком далеко.

Но Шакуни, видя колебания наследника престола, зашептал ему на ухо:

— Очнись, племянник! Ты забыл ее смех? Забыл, как голым стоял перед ней, а она оскорбляла тебя?

Угасающие гнева в душе Суйодханы вспыхнули от масла, подлитого словами дяди.

— Приведите сюда Драупади! — твёрдым голосом приказал Суйодхана.

Видура снова принялся умолять регента остановить это безумие. Но Бхишма неподвижно сидел и молчал.

— Что же он делает, Санджая? — Дхритараштра схватил за руку писца.

— Твой сын, о царь, хочет силой привести жену твоих племянников в зал собраний, — ответил Санджая, как всегда, ровным голосом, не выражавшим его отношения к событию.