Абрам Мапу - Сионская любовь

Назавтра с восходом солнца Иорам созвал своих домашних, всех благословил и жен расцеловал. Слезы выступили у него на глазах, как обнял Нааму. Но пора воеводе в поход.

Пришел срок, и Тирца родила мужу свому Иядидье дочь и назвала ее Тамар. Отец Тирцы, Хананель, велел мастеру ювелиру изготовить кольцо и вырезать на нем свое имя и имя Тамар. Он вручил это кольцо Тирце и сказал: «Это — знак для твоей дочери Тамар. Когда вырастет внучка — наденет кольцо».

Еще месяц прожил Хананель в Сионе, а потом вернулся к себе в Шомрон.

А вскоре гонец принес весть: воевода Иорам попал в плен к филистимлянам. Дом Иядидьи погрузился в печаль. Наама плачет и плачет и, горюя, доставляет великое утешение Хагит. И та, повременив немного, говорит: «Более не станет Наама возноситься надо мной, я теперь госпожа!» И поставила на своем. Подчинила своей власти всех слуг, и если кто перечит ее слову, того жестоко карает хозяйка. А Наама не замечает перемен, ибо душа ее ослепла от горя.

Безмерно страдает от жестокой руки Хагит служанка ее Хэла. Словно худшую рабыню срамит и позорит, мучает и бьет она служанку. Ахан же, муж Хэлы, терзается обидой за жену, но боится молвить слово, закусит губу и молчит. Униженный и робкий сердцем, все думает, как бы утешить две страдающие души, его и жены.

Матан, судья, был ранен в самое сердце, когда узнал, что не доверился ему Иорам и Иядидью назначил управлять имением и угодиями. Завидовать стал Иядидье и рад был известию о пленении воеводы. Легче сносить муки, когда знаешь, что врагу еще хуже. «Я долго ждал, и вот он день, что возложит к порогу Иорама жатву зла», — подумал.

Матан явился в дом воеводы и, не скупясь на слова, жалел и утешал жен его Нааму и Хагит. А сердце ликует: вдовствует при живом муже коварная Хагит, соломенная вдова.

Раз навестил Матан дом Хагит и видит — та бьет служанку, и с каждым ударом гнев госпожи растет. Хозяйка заметила гостя и отпустила несчастную. «Обязанность этой негодницы — выкармливать моего сына Азрикама. Но стоит лишь отвернуться, как и след ее простыл, торопится кормить Наваля, мерзкое дитя свое», — объясняет Матану Хагит.

Ахан стоял поблизости и видел, как бьют и унижают жену и со слезной жалобой обратился к Матану: «Рассуди, господин мой. Я вижу, сынок-младенец лежит в колыбели всеми служанками заброшенный и беспрестанно кричит, голодный, и требует материнскую грудь. Уж если чем и согрешила Хэла, готов вместо нее побои принять!».

Услыхав дерзость, негодуя и с презрением бросила Ахану Хагит: «Ты — жалкий раб, своей волей отверг свободу! Разве муж мой Иорам не давал тебе волю, уходя на войну? А ты что ответил? Мол, люблю тебя, мой господин, и жену мою люблю, и сыночка. А посему замкни рот на замок, а то и впрямь тебя угощу!» Матан промолчал, но про себя подумал: «Пожалуй, раздую-ка я этот тлеющий костер, пусть запылает ярким пламенем.

Ночью Ахан пришел в дом к Матану.

— Ты сам видел и слышал, господин мой, как извратили суд надо мной. Выходит, муки и смерть — и есть удел слуг и рабов? — спросил Ахан.

— Огнем гнева пылает твоя душа, Ахан. Пусть это пламя испепелит все жилища господина твоего Иорама, пусть сгорят вместе с их обитателями! Не гоже забывать рабу, что хозяин его смертен. Вспомнишь об этом, и, глядишь, гнев твой с дымом улетучится!», — ответил Матан.

В глазах Ахана блеснула искра ликования.

— Господин, ты душу открываешь свою, или насмехаешься надо мной?

— Невежда и глупец! Я стану насмехаться над неимущим и униженным, вроде тебя?

— Почему умолкло доброе сердце Наамы и свирепствует бесовка Хагит? — воскликнул Ахан.

— Сперва выслушай мой совет, а уж потом вопрошай, — сказал Матан и принялся излагать план.

— Подожги дом, где живет Хагит, и дом, где живут служанки и рабы. Но прежде сына своего Наваля спаси. Примут его за Азрикама, сына Хагит. Обоим отроду не более месяца. Иядидья и Тирца подмены не заметят: так ненавидят они проклятую Хагит, что на дитя ее смотреть не желали. Дом Наамы огню не предавай, пусть заподозрят ее в тяжком грехе. Люди скажут о ней: «Пламя ревности пожрало дом Иорама». А я заготовил хитрость, как спасти Нааму. Но не будет ей дороги назад.

Ни Хагит, ни Азрикам — никто не останется в живых из дома Иорама. Наваль, которого Азрикамом станут звать, унаследует богатства твоего господина — и поля, и виноградники, и сады, и винные погреба. Богатая жатва, не так ли? А уж после жатвы, колоски в поле я по бедности своей подберу. Еще до того, как запалишь огонь, ты заберешься в казну Иорама и опустошишь ее. А я подошлю двух верных людей — Хэфер и Букья их имена — два хитрых мошенника, что умееют пустить людям пыль в глаза и казаться прямыми и честными. Им вручишь все сокровища, а уж они доставят их мне. Вот тебе ключ от казны. Когда я был в доверии у Иорама, сделал себе ключ в точности, как у него. Не из-за воеводы ли этого я растерял наследие отца? Вот и возместят мне его золото и самоцветы давние утраты — богатство и Хагит.