Маргарет Грэм - Война. Истерли Холл [litres]

Она прижалась к его руке.

– Об, ты говоришь так, как будто это навсегда. Пожалуйста, я люблю тебя, мы все тебя любим. Пойдем домой, с нами.

Он похлопал ее по руке, а его глаза все еще были пригвождены к дереву.

– Ты можешь писать мне через банк, они будут знать, где я, потому что я периодически буду обращаться к ним за деньгами. Мне просто нужно немного времени, Вер. Слишком долго у меня не было возможности побыть одному, подумать, найти путь…

– Отпусти его, дорогая. Я знаю, что он имеет в виду. – Ричард приобнял Оба за плечи: – Возвращайся, старый друг.

Такси Теда свернуло на дорожку. Они видели, как оно встало аккурат между столбами, и тихо смеялись, пока Тед выходил из машины, хлопнув дверью, и пытался завести двигатель. Они могли представить, что за речи там звучали.

За их спинами открылась дверь. Эви подошла к ним, держа в руках корзинку.

– Если тебе действительно нужно ехать, Об, то ты должен взять с собой остатки Рождества, но если я увижу, что крошками от этого пирога пируют птицы на подъездной дороге, то я буду преследовать тебя по пятам с другим куском, это понятно?

Вероника рассмеялась, а Оберон выбросил сигарету на покрытую снегом дорожку, взял корзинку и положил на свой мешок.

– Я бы не посмел, – сказал он.

Эви дрожала от холода.

– Прохладный же ты день выбрал для поездки на рыбалку, Об. Думаю, я бы предпочла съесть булочку у камина.

Она стояла перед ним, потирая руки, в своем тканом фартуке, присыпанном мукой, раскрасневшаяся от жара печей. Вероника стерла немного муки с ее щеки.

– Пожалуй, – согласилась она.

Тед наконец-то управился с двигателем, и все четверо наблюдали, как колеса сначала забуксовали на снегу, а потом наконец сцепились с дорогой и повезли машину к ним. Оберон отнес вещмешок и корзину на дорогу. Веронике захотелось, чтобы двигатель снова заглох и уже никогда больше не завелся. Она почувствовала, как рука Эви сжимает ее, и они обе сбежали вниз, чтобы постоять рядом с ним. Тед был все ближе. Тогда Эви встала прямо перед Обероном и посмотрела на него:

– Береги себя, дружочек. Мы будем здесь, когда ты вернешься, все такие же, полные забот об отеле. Лучше бы это было не очень надолго, слышишь? Наш Джек говорит, что ты один из них и ты нужен им. Будь осторожен, будь удачлив.

Вероника увидела, что ее глаза были полны слез, как и ее собственные. Оберон только кивнул и сказал:

– Позаботься о себе и о Саймоне. У тебя есть мечта, живи ею. Будь счастлива, потому что ты заслуживаешь каждую секунду.

А потом они услышали миссис Мур, которая кричала откуда-то из конюшенного двора:

– Там уже все овощи сморщились, пока вы трое тут прохлаждаетесь, так что пусть эти двое уже едут, или все закончится тем, что тебя запихнут в багажник вместе с мешком.

Эви застыла, а потом протянула руку и дотронулась на мгновение до щеки Оберона, и убежала. Вероника посмотрела на нее, а потом на своего брата, пока Эви исчезала за поворотом. Она никогда не забывала о той записи в дневнике, и только теперь она поняла, почему ее брат уезжал, и ее сердце болело за Оберона, но что она могла ему сказать?

Тед выпустил из трубы немного дыма, развернулся и начал вылезать из машины, не заглушая двигатель. Он ворчал даже больше, чем обычно, а его блестящая кепка, которую он непременно надевал, когда отправлялся к большому дому, съехала набок. Он пыхтел и бормотал.

– Старая клуша, вот она кто, никаких манер, никаких… – он имел в виду свою машину.

Он понес корзинку к багажнику. Его кепка слетела прямо в снег.

– Дурацкая, дурацкая кепка…

Вероника, Оберон и Ричард обменялись смешками, совсем тихими.

– Присмотри тут за всеми, – сказал Оберон Веронике и обнял ее.

Она проговорила, уткнувшись в его пальто:

– Ты прекрасно знаешь, кто осуществляет присмотр за всеми в этом заведении – устрашающий батальон из одного человека.

Он улыбнулся, посмотрев на нее сверху вниз:

– Тогда присмотри за ней, и тогда у всех остальных все тоже будет хорошо.

Он пожал руку Ричарду. Ричард сказал:

– Мы все будем скучать по тебе, старина. Мы правда будем.

Внезапно на ступеньках появилась целая толпа – медсестры, сестры из корпуса, санитары, доктор Николс, Матрона и весь персонал, который раньше звался «прислугой». Об этом напомнила себе Вероника и лишний раз порадовалась таким переменам. Все они кричали:

– В добрый путь!

– Возвращайтесь к нам!

– До свидания, удачи!

Оберон махнул всем рукой в последний раз и сел в машину, и Тед повез его к дороге, издавая обычное урчание. Вероника посмотрела в сторону конюшенного двора. Там стоял весь персонал кухни, включая миссис Мур, Эви и Саймона, и они все махали ему вслед кухонными полотенцами. Веронике захотелось придушить Саймона одним из них, потому что он обладал тем счастьем, которого заслуживал ее брат.