Илья Клаз - Белая Русь [Роман]

— Не хочу!.. — закричал Фонька и обхватил голову руками. — Не хочу помирать!.. Господи, ты слышишь меня?!.

«А чего я кричу?.. — шепотом спросил Фонька Драный нос. — Кричать нечего… Кричи не кричи… На кол…» Дополз до стены, нащупал дверь. Сквозь неплотно сбитые доски тянуло ночным холодом. Лег у двери. Поворачиваясь на бок, уперся руками в доски, Скрипнула дверь ржавыми петлями. И сразу же, как птица, пролетела мысль: а может, слабая дверь?.. Если у двери стража?.. Лучше от алебарды, чем на кол… Откуда взялись силы — не мог понять. Шатаясь, поднялся и приложился к двери — заперта на засовку снаружи: бренчит засовка. У дверей нету стражи, иначе бы подала голос. Палач, наверно, махнул рукой: караулить нечего, еле дышит хлоп.

Фонька Драный нос налег на дверь. Выгибается и пружинит засов. Другим бы разом вышиб ее с ходу. Сейчас, пожалуй, не получится. С трудом согнулся, стал на колени, просадил руки в щель порога. Не поднять. Где-то недалеко залаяла собака. Прислушался. Когда снова стало тихо, уперся боком в ушак, а руками в дверь. Поддалось старое железо, выгнулось дугой. Теперь можно просунуть пальцы. Стучит взволнованно сердце. Скорей бы, скорей! Налег всей грудью, и соскочила засовка. Отлетела дверь, и Фонька Драный нос грохнулся на пороге. Аж в голове замутило. По скрипучим ступеням выполз из склепа. Ударила в лицо ночная прохлада. Над головой звездное небо. Тишина. Где-то недалеко, в сарае, пропел петух, и Фонька Драный нос вздрогнул. Снова прислушался. Где-то звенит. И догадался: в ушах звенит. Ни говора людского, ни стражи. Спит город. Это к лучшему. Поднялся и, шатаясь, побрел к сараю, который вырисовывался на темном небе густым, нечетким пятном. С трудом перелез через шаткую ограду и, обессилев, упал в крапиву. «Ничего, — говорил себе, тяжело дыша и смачивая языком пересохшие губы. — Мы, холопы, живучие. Нас не так легко убить…» Полежал немного, отдышался. Снова пропел петух. Немного пройдет времени, и начнет светать. Нельзя медлить. Поднялся и, собравшись с силами, побрел огородами, огибая Великий посад…

Замок польного гетмана литовского Януша Радзивилла полон гостей. Утром в Кейданы из Варшавы прибыла красавица Мария-Луиза, жена знатного магната Речи Посполитой Яна-Казимира. Ей надоели балы и суета шумной Варшавы, надоели беспрерывные разговоры о войне. Только сельская тишина обещала принести успокоение молодому, горячему сердцу. Через час упряжка вороных вкатила во двор золоченый дормез канцлера Ежи Осолинского. Ясновельможный пан канцлер торопился в Киев. И все же решил сделать триста верст лишних, дабы повидать гетмана Радзивилла. Говорить было о чем. Неделю назад гетман Януш Радзивилл вернулся из Вильны. Там спешно собрались сенаторы и члены Главного литовского трибунала: старый, выживающий из ума гетман Ян Кишка больше не может руководить посполитым рушением. В этот трудный и горький для ойчины час необходим мужественный, отважный рыцарь, у которого острый ум и твердая рука. Выбор пал на Януша Радзивилла. Гетман не отпирался, ибо считал себя единственным человеком, могущим покарать бунтовщиков и принести спокойствие краю. Дряхлый гетман Кишка со слезами радости облобызал Януша Радзивилла. «Воняет изо рта, как из старой бочки…» — подумал Радзивилл и, отвернувшись, вытер платком щеку.

Единственного не понимал гетман, откуда берется у черни это безрассудное упрямство и воля к бою. Ведь знает она, что не устоять с вилами против пушек и закованных в латы рейтар. И все равно идет на смерть, как на праздник…

Вместе с канцлером приехал личный нунциуш папы Иннокентия X Леон Маркони. Со вчерашнего вечера в замке пинский войт пан полковник Лука Ельский. Это не ахти какой гость, и если его принял гетман Януш Радзивилл именно сейчас, то лишь потому, что находится Лука Ельский под покровительством гетмана Речи Посполитой пана Потоцкого. Ко всему, у полковника весьма важный разговор, который отложен на завтра, на утренний час.

Гостей встречали гетманша Амалия-Христина, польный гетман и пастор Ольха. По причине прибытия шановных гостей замок был приведен в надлежащий праздничный вид. Дорожки и аллеи вокруг замка усыпаны свежим песком, слуги переодеты во все новое, в пруд запущены лебеди, присланные в подарок саксонским кюрфюстом Фридрихом. Гостям был устроен достойный прием. Из подвалов доставали дорогие французские вина, привезенные в Кейданы двадцать лет назад. Повара наготовили всяких блюд, какие подавались к столу его величества короля; из оранжерей в замок принесли розы, от которых разлился по многочисленным комнатам тончайший аромат. Когда опустились сумерки, тишину замка разбудили глухие выстрелы хлопуш и в густо-синем небе рассыпались бенгальские огни. Карнавал начался. Он обещал быть смешным и веселым.