Сергей Марков - Подвиг Семена Дежнева

Юрий Селиверстов и беглый Евсей Павлов мутили людей и отговаривали их идти в дальний путь через «Камень» с «отписками» и чертежами для Якутска. Выручил доблестный аманат Чекчой, когда-то заложник, а ныне преданный друг. Он сказал, что пойдет проводником до самой Колымы. 4 апреля 1655 года «отписки» Дежнева были отосланы с двумя казаками и Чекчоем. За труд и прилежание Чекчою было обещано русское «дельное железо», в котором он очень нуждался.

Как отправляли впервые в 1657 году дорогой груз моржовой кости в Якутск? Об этом у Дежнева ничего не сказано, а между тем известно, что Федот Ветошка и вздорный человек Евсейка Павлов появились тогда в Жиганском зимовье на Лене. Торговый человек Никита Малахов с сокрушением доносил, что «служилые люди у него пропились». Федот Ветошка и Евсейка пропили по десять пудов моржовой кости. Дело не в размерах разгула служилых, а в том, каким путем они попали в Жиганск. Известно, что с Чекчоем сухим путем пошли только два человека – Сидор Емельянов и Панфил Лаврентьев, и о доставке ими мехов и кости у Дежнева ничего не говорится. Они везли только одну почту. В ней лежала ведомость о количестве впервые добытой моржовой кости. Дорога на Колыму и Якутск сухим путем пролегла с Анадыря через «Камень», Анюй, Нижнеколымск, Алазею, Индигирку, Яну и Алдан. Жиганск, лежащий севернее Якутска, был, в свою очередь, местом досмотра судов, идущих в моря из устья Лены. В Жиганске взимались таможенные пошлины. Сухого пути в Жиганск с Яны, через «Камень», тогда и в помине не было. Это достоверно известно из челобитной казачьего десятника Михаила Колесова. В 1678 году он писал, что лет восемь назад совершил зимний поход на оленях с низовьев Яны «в Жиганы» через горный хребет... «...а преж того русские люди через тот камень нихто не бывал», – писал Михаил Колесов.

Как же очутились в жиганских питейных домах Ветошка и Евсей Павлов? Пришли с моря, только этот путь был у них! Но одного этого примера мало. В том же 1657 году торговый человек Прокофий Аминев встретил коч Василия Бугра на море, в Омолоевой губе, между Яной и Леной. Бугор шел с востока и вез груз моржовых клыков.

Беспутство Ветошки и Евсея в Жиганске, о котором вынуждены были даже доносить в Якутск, помогло нам установить, что костяная казна была впервые доставлена в Якутск с Анадыря на корабле. Почему же биографы Дежнева не заметили этих удивительных свидетельств о плаваниях от Анадыря на Лену? Ведь в этих походах нельзя было миновать пролива между Азией и Америкой, нельзя было не обойти Чукотского полуострова с востока на запад!

Трудно допустить, что костяную казну когда-либо сплавляли через верховья Анадыря с его порогами, перетаскивали волоком в Анюй, по Анюю проникали в Колыму и лишь колымским устьем выходили в море, чтобы оттуда держать путь к устью Лены.

Якутский воевода Михайло Лодыженский не должен был особенно распространяться о привозе моржовой кости морем с Анадыря, потому что был замешан в одном темном деле. Мы должны быть благодарны разбитному ярославцу Никите Агапитову (Малахову), у которого пропился Ветошка.

Скажем несколько слов об Агапитове. 17 марта 1650 года он испортил праздник великому грабителю воеводе Францбекову. На воевод у Никиты Агапитова (Малахова) зуб был давно, с тех пор, как его ни за что ни про что изувечил Головин. Францбекову же Агапитов насолил таким образом. Он распустил слух, что к нему явился Алексей – человек божий и запретил пускать Дмитрия Францбекова в церковь, пока воевода не перестанет воровать. Из-за этого на алексеев день, в храмовой праздник, и началась свалка в церкви, откуда богомольного Францбекова прихожане стали гнать в три шеи.

Францбеков взял Никиту Агапитова под стражу. Но тот не унывал и, ненавидя воевод, старался каждому из них чем-нибудь да насолить.

Никита-ярославец стал разоблачать и Лодыженского, про которого успел много разузнать. По сведениям, которые кропотливо собирал и записывал Никита, новый воевода, как паук, высасывал соки из торговых и промышленных людей. Он всячески опутывал их и вымогал кабальные записи всеми способами, в том числе очень необычными. Михайло Лодыженский, например, устраивал у себя роскошные пиры и сзывал на них весь Якутск. Гости сначала охотно шли, но потом взвыли от волчьего гостеприимства воеводы. Он рассуждал: гостей он принимал, тратился на них, убытки надо возместить, – и тут же, за столом, брал с гостей кабальные грамоты. Особенно он любил гостей с густыми и длинными бородами. Напоив до потери сознания этих почтенных людей, воевода заставлял их выдирать друг другу бороды или рубиться между собой деревянными мечами. Подьячий Аврамов так однажды раскроил череп таможенному Корюкову. Другой служилый, когда его таскали за бороду, ударился затылком об пол и тут же умер. Воевода узнал, что после погибшего осталась соболья шуба, и забрал ее себе. Так повествовал Никита Агапитов о подвигах воеводы, поглаживая свою бороду, уцелевшую лишь благодаря простой случайности или особой осмотрительности ее владельца.