Эрнст д’Эрвильи - Приключения доисторического мальчика [Повесть]

Они ни о чем другом не думали, кроме будущих охот и радостного возвращения в родные хижины, к своей семье.

С наступлением ночи, когда отряд вышел из лесу на открытую равнину, передовые воины или разведчики вдруг натолкнулись на нечто такое, что их не испугало, но крайне удивило.

Они увидали три человеческих существа: юношу и двух молоденьких женщин, сидевших на корточках рядом с человеком много старше их, казалось, мертвым или готовившимся к смерти.

Они увидели три человеческих существа: юношу и двух молоденьких женщин, сидевших на корточках.

Трое незнакомцев, по-видимому, были в конец изнурены усталостью и всякими лишениями.

В нескольких шагах от старика, в луже крови валялся труп медведя.

Разведчики испустили тревожный крик, чтобы предупредить шедших сзади, и воины, предводительствуемые вождем, живо очутились около четырех несчастных.

Тем временем обе молодые женщины и молодой человек встали, шатаясь, и взглядом и знаками умоляли подошедших о пощаде, сопровождая свои движения словами, которых «озерные» жители не понимали, но смысл которых был для них вполне ясен.

Только Крак, слушая незнакомцев, вдруг страшно вздрогнул и посмотрел на Рюга и Геля, лица которых отражали в эту минуту такую же внутреннюю тревогу и волнение.

И вот почему.

Хотя они уже в течение многих лет не говорили, даже в разговорах между собой, на том языке, на котором изъяснялись когда-то в родной пещере, потому что решили усвоить и очень быстро изучили несложный язык обитателей свайного поселка, тем не менее они не забыли совершенно слов, слышанных и повторяемых ими в детстве. И теперь они очень изумились и взволновались потому что незнакомцы говорили на их родном языке.

Спустившиеся сумерки мешали разглядеть черты и одежду этих горемык, так неожиданно встреченных на равнине, и трое братьев одновременно подумали, что перед ними, весьма вероятно, беглецы или выходцы из племени, очень близкого и, может быть, даже соседнего с обитателями пещеры на берегу реки. Они сообщили свою догадку вождю, который нашел их предположение очень основательным и приказал им немедля расспросить злополучных путников.

Пока они беседовали, воины разложили костры и поспешили напоить и накормить чужеземцев.

Измученные жаждой, те жадно пили, но от еды отказались.

Попытались также пропустить хоть несколько капель живительной влаги в сжатые губы старика, лежавшего на земле рядом с другими, но напрасно: он был мертв.

Затем Крак стал расспрашивать несчастных, внимательно изучая в то же время при свете огня их худые, костлявые лица, покрытые грязью и расцарапанные колючками от долгого скитания в густой чаще лесов.

Обе молодые женщины лежали неподвижно и молча, видимо, совсем изнуренные; отвечал только молодой человек.

Он рассказывал, что пришли они очень издалека, и что они, наверное, последние из оставшихся в живых от сильной и многочисленной когда-то семьи, которую беспрестанные нападения враждебного племени мало-помалу совсем довели до крайне бедственного положения.

— В последний раз, — прибавил юный чужеземец, — вслед за большим ночным сражением, страшно ожесточенным, те из наших воинов, которые были еще не ранены, как я, например, после долгого и отчаянного боя, решили, не видя другого исхода, искать убежища в лесу и увели с собой женщин и детей, но многие из наших были захвачены во время бегства, убиты или уведены в плен. И только вот этим обеим женщинам да старику, от которого теперь остался только холодный труп, и мне самому удалось избежать ожесточенного преследования наших врагов. Удалось благодаря тому, что мы шли, не останавливаясь день и ночь. Мы пошли тише только тогда, когда решили, что находимся вне опасности. Тогда мы стали идти не наудачу, как раньше, а по направлению, которое было известно нашему старому товарищу по несчастью, и которое он нам указывал. Порой он точно терял всякую бодрость и умолял нас продолжать путь одним, а его оставить на произвол судьбы.

— Чем же вызывалась такая странная просьба? — спросил Крак.

— Ему думалось, что в такие опасные минуты он страшно мешает нам, потому что он был слеп.

— Слеп?

— Да, слеп. Он ничего не видел. Он был чужой нашему племени; мы встретили его в одну из наших разведок по лесу. Он бродил в лесной чаще, умирая от голода. Откуда он — никто не знал; наши вожди, однако, его подобрали и приняли к себе.