Михаил Булкаты - Живой обелиск

— Откуда мне знать… Я не видел.

Дорого же ему обошлись цуговские быки! Но что бы ни случилось, все равно завтра надо пахать Проценты. «Где мой верный Дзеран? Где конь Габо? Абреки угнали их. Ищи теперь ветра в поле…»

Арчил выбежал из хлева и задумался: пастух сказал, что абреки пошли к Черемшовой долине. Но ведь туда ведут две дороги: одна короткая, открытая, как ладонь, другая — в обход, узкая тропка, защищенная скалами. Внизу глубокая пропасть. Нужно очень осторожно ехать, чтобы не полететь кувырком… Нет, по короткой дороге они наверняка не посмеют пойти. Оттуда в аул доносится каждый шорох. Если абреки добрались до дубовой рощи, то напрасно за ними гнаться…

Арчил прыгнул с обрыва и спрятался там, где узкое ущелье как бы разинуло пасть. Присмотрелся к росе — следов не было.

Еще не прошли!

Зарядив винтовку, лег ничком на мокрую землю. Припал к ней, прислушался.

Неужели проскочили? Почему же не видно следов?

Сверху упал камушек. Арчил вздрогнул. По тропинке, выступавшей над обрывом, как лестничные ступеньки, ехал всадник в меховой шапке, за ним тащился длинноногий козел. Они вели колхозный скот за собой — всадник и козел с развесистыми рогами. Арчил прицелился в человека.

«Как бы скот не испугался и не свалился с обрыва! Пусть пройдут этот проклятый выступ, а там посмотрим!» — решил он.

Абрек и козел-вожак миновали Арчила. Погонщиков еще не было видно. Арчил насторожился, и, когда показались погонщики, у него волосы на голове зашевелились. Один из них ехал на коне Габо! Арчил присмотрелся и узнал абрека Хангоева.

— Стойте, собаки! — крикнул Арчил и выстрелил.

Испугавшись выстрела, конь переднего всадника отпрянул в сторону, прижался к скале, а всадник, потерявший равновесие, успел схватить руками толстую кизиловую ветку и повис на ней.

«Ушел Хангоев! Ну и дрожит же у тебя рука, Арчил!»

Погонщики повернули обратно и спрятались за выступ скалы.

Арчил хотел еще раз прицелиться, но кто-то его опередил. Пуля, отскочившая от скалы, пронеслась со свистом мимо него.

Его тронули за плечо.

— Иос! — радостно вырвалось у Арчила.

— Нагнись, председатель! — прошептал Иос.

— Уйдут! С той стороны тропа свободная!

— Уже не свободная, председатель!

— А кто там засел?

— Габо!

Обрадованный Арчил притянул Иоса к себе.

— Тогда и вправду не уйдет абрек! Разве что с выступа в реку прыгнет.

Из-за выступа, как хохолок жаворонка, блеснула мохнатая шапка, надетая на штык. Арчил прицелился не в шапку, а в штык. Шапка полетела с обрыва.

Иос приподнялся.

— Арчил, оставайся здесь! Я лягу вот за тем камнем!

Тишина распалась от грохота камней, катившихся по склону, от выстрела и крика Арчила:

— Габо-о! Бей этих собак!

Из-за большого камня обозначился чей-то силуэт. Арчил высунул шапку, надетую на штык. Выстрела не последовало.

«Они отошли в сторону Габо, — догадался Арчил, — Их трое, а Дзуака поджидает их один».

Выстрелы доносились с той стороны обрыва. Перестук копыт и сухой треск хлыста эхом перекликались в ущелье. Под скалой заметались бешеные кони.

— Кора! Кора! — раздался голос Габо. На зов хозяина конь ответил тревожным ржанием и остановился, не желая подчиняться чужому седоку.

— Слезай с коня, Иба! — крикнул из укрытия Габо. Его голос донесся до Арчила.

— Покажись, Габоджан, неужели боишься? — отозвался абрек.

Лоб Арчила покрыла испарина. Сейчас Габо выйдет из своего укрытия, и тогда его подстрелят.

Выстрел рассек тишину, дробью рассыпался перестук конских копыт по камням. Габо, прихрамывая, кинулся назад, в укрытие. Абрек, хлестнув жеребца, ускакал.

— Кора! Кора! — звал Габо. Резко остановившись, Кора вихрем закружился на месте.

— Кора! Кора!

Конь сбросил седока. И тогда Хангоев одним прыжком оказался вторым на крупе лошади проскакавшего мимо товарища.

— Уйдут! Сейчас нужен твой зоркий глаз, Арчил! — сказал Иос, снова оказавшись рядом с ним.

— Иос, кажется, Габо ранен? Помоги ему…

Пуля попала Габо в ногу. Заматывая рану лоскутом, оторванным от рубахи, Габо спросил подоспевшего Арчила:

— Хангоев сбежал, но где колхозный скот?

— Остался в дубовой роще.

— Кора, иди сюда! — крикнул Габо стоявшему поодаль жеребцу. Он с трудом взобрался на коня и поехал в сторону дубовой рощи.

«Хочет забрать своего быка, — подумал Арчил. — За ним возьмут быков остальные. Ах, Иба! Чтоб у тебя рука отсохла! Пожалел пули для меня. Зачем я дожил до этого позора!»