Конн Иггульден - Сокол Спарты

Хрисоф при виде последнего перехода позвал вперед Ксенофонта. Невзирая на ждущих за рекой врагов, оба схватили друг друга за плечи и облегченно рассмеялись. Горы оставались позади.

– Я удивляюсь сатрапу, что ждет нас там зимой, – зло усмехнулся Хрисоф, озирая из-под руки даль. – Должно быть, он в большом долгу перед персами, раз мерзнет там неотлучно.

Ксенофонт, как мог, скрывал удрученность. Во сне он сбросил оковы, а наяву надеялся, что все битвы и кровопролитие остались позади, в горах. После всего того, что ему пришлось вынести, мысль о новой битве была поистине изнурительной. Но кем бы ни был тот враг, каким бы долгом или обещаниями ни был связан с Персией, он ждал их и стоял на их пути.

– Чтобы вернуться домой, нам нужно перебраться через ту реку, – промолвил он.

– Ты изыщешь способ, – сказал Хрисоф без тени шутливости или насмешки. – Тебе не привыкать.

В сосредоточенной тишине греческая колонна заскользила вниз по склону, удлиняя шаги на зыбучей осыпи. Кое-кто из лагерного люда неловко опрокидывался, но гоплиты, рассредоточившись, шли с прежней ровностью, осмотрительно делая шаг за шагом. Те, кто сзади, на случай нападения шли с еще большей осторожностью, но и их постепенно разбирала пьянящая эйфория. Горы оставались позади. Они живы. Люди начинали переходить с шага на скачки, все быстрее и быстрее. Воздух, и тот на вкус был слаще, чем промозглые туманы гор. Они смеялись и в восторге окликали друг друга, чувствуя все более теплое дыхание земли внизу. Скалы кардухов оставались позади кремневыми клинками, во всех смыслах.

Ксенофонт курсировал взад и вперед по флангам, увещевая людей собраться и двигаться ровным строем. Ему сейчас очень не хватало лошади. Все воины были когда-то мальчишками, смотрящими снизу на своих отцов. Нельзя ли вызывать в них подчинение, просто веля держать головы вверх в расчете, что у них пробудятся воспоминания детства? Было не так-то легко командовать большими группами людей на уровне их собственных глаз.

Снова появилось пространство для того, чтобы выстроить внутренний квадрат в пределах внешнего. Для людей было поистине утешением видеть вокруг себя прежние ряды, хотя много знакомых лиц в них отсутствовало. Сотни полегли в горах, а с десяток женщин были умыкнуты горцами в стычках, где их, вопящих, утаскивали прочь. Те, кто сейчас стоял на тех местах, выжили, но при этом не были свободны от воспоминаний, которые теперь будут преследовать их всю жизнь.

Ксенофонт ощутил, что состарился лет на десять. Он с глухой яростью поглядел на войско, что при виде него начало пробуждаться на другом берегу. Он не знал, чье оно, равно как и зачем пришло на эту равнину. Он был зол на эту рать, потому что она стояла у него на пути – а он устал от тех, кто осмеливался на этом пути вставать.

Терпеливо ждал приказаний Хрисоф, за спиной которого аккуратными прямоугольниками выстроились спартанцы. После всего перенесенного они смотрелись неухоженно. Дело было не столько в растрепанных бородах и толстых косах, сколько в ощущении того, что они измотаны и что даже их прочности близится предел. От этой мысли веяло тревогой. Ксенофонт полагался на их выносливость превыше всех остальных, посылал их первыми туда, где опасней и труднее всего. И тем не менее они были всего лишь людьми. Длинные красные плащи просвечивали дырьями и прорехами; хлопали рваниной там, где ткань была раскромсана или оторвана для перевязки ран. У многих спартанцев на груди, бедре или руке виднелись красные повязки, побуревшие от запекшейся крови. Вперемешку с ними стояли рабы-илоты, которые молча несли щиты и копья. Вместе они были доподлинной элитой, и Ксенофонт отдавал себе отчет, что, если б не пролитая ими кровь, он бы до этого места ни за что не добрался.

Они взирали на него без гневливости, в ожидании приказаний. В свою очередь, и он бестрепетно встречался с ними взглядом. Они играли свою роль безукоризненно, но справлялся с нею и он. Ксенофонт посмотрел через реку туда, где все еще собирались полки пехотинцев, приходящие в неистовство от близкого присутствия врага. Их было примерно в три-четыре раза больше, чем эллинских гоплитов, тысяч тридцать или около того – огромное, казалось бы, войско, но не для тех, кто стоял при Кунаксе. С учетом всего этого Ксенофонт указал на ту сторону и пожал плечами.

– Кто эти глупцы, смеющие противостоять нам? – отчеканил он гневно звенящим голосом. – Нам, кто беспрепятственно пронзал войско персидского царя! Кто прошел через горы кардухов и остался жив! Видно, подлец Тиссаферн еще не успел слопать всех своих почтовых птиц. Эти люди за рекой, видать, никогда еще не видели эллинов. Они понятия не имеют, что значит противостоять нам! – Он ощерился хищной ухмылкой. – Представляю себе их личины, когда они это поймут!