Назир Сафаров - Гроза

— Похоже, так и есть, не бредит ли он. Посмотрю-ка, бисмилла-ир-рахман-ир-рахим, — Ходжа, положив ладонь на лоб Додхудаю. — Ай-ай-ай! Похоже, есть жар.

— Что теперь будем делать? — спросил озабоченно Хатам.

— Ангелы заждались ответа. Не мучай их, не заставляй ждать! — бормотал между тем Додхудай. — Теперь, оказывается, ты будешь мне не братом, а сыном, а я тебе отцом, понял? Мое имущество, все мое богатство — твое. Устроим свадьбу с карнаем и сурнаем, с весельем и музыкой, угостим всех людей большим пловом…

Додхудай вздрогнул и открыл глаза, будто проснувшись. Он обливался потом, но в глазах у него светилась радость.

— О творец, что за чудо! Неужто ожила моя рука, а, Хатамбек? Да, да, рука ожила. Пальцы мои шевелятся. Не веришь? Вот, вот, шевелятся… — Додхудай действительно шевелил пальцами.

Ходжа-цирюльник схватился от удивления за свой воротник.

— Правда, пальцы ваши шевелятся. Додхудай, шевеля пальцами и радуясь, говорил:

— Это все от аллаха и благодаря счастливому приходу Хатамбека, не так ли, сынок? Иди, иди же, сын мой, обними меня. Многократная слава аллаху…

Хатам обнял Додхудая, а Ходжа-цирюльник всхлипывал и вытирал слезы…

Читателям уже известно, что Додхудай родился преждевременно, семимесячным ребенком. Кроме того, его простудили при поспешном отъезде из Нураты в Бухару. Он вырос, достиг совершеннолетия, но так и остался неподвижным. Ни руки, ни ноги у него не работали. Дни и ночи лежал он в постели и так проходила его жизнь. Он рано остался полным сиротой. Мать его Шамсикамар умерла, пришлось ему переехать опять в Нурату под полное покровительство второй жены Маматбая, кроткой и доброй Халпашши, которая, не посчитавшись со своей относительной молодостью, полностью отдала свою жизнь уходу за пасынком и полностью заменила ему родную мать. Не осталось ни одного средства, к которому не прибегала бы Халпашша, чтобы излечить Додхудая. Она пробовала лечить его с помощью знахарей, заклинаниями и заговорами гадалок и прорицательниц, изгнанием злых духов и жертвоприношениями коз и овец, травами и разными снадобьями — все оказалось напрасным.

Но все же болезнь Додхудая была не из тех, при которых говорят, что лучше бы уже он умер, чем маяться и мучить родных и близких. Помимо неподвижности Додхудай чувствовал себя как нормальный, здоровый человек. Хорошо ел и пил, ни на какие другие болезни не жаловался. Только нужно было вовремя помогать ему перевернуться с боку на бок.

Все время приходилось подыскивать помощников — то мужчину, то женщину, но даже щедрые подарки не могли удержать их надолго.

В народе не зря говорят, что здоровье это самое большое богатство. Ни отары овец, ни табуны лошадей, ни обширные пастбища не могли помочь Додхудаю, не приносили ему здоровья. Были минуты, когда, несмотря на скупость, Додхудай говорил, что готов отдать все до последней нитки, только быть бы здоровым.

Халпашша всю себя посвятила уходу за пасынком, но сказывался уже ее возраст, все труднее давались ей хлопоты по дому и по уходу за тяжелым, беспомощным калекой, все острее чувствовалась нужда в помощнице. Пробовали уговорить то одну женщину, то другую, но никто не соглашался, говоря: «Вот еще, золотая дубинка на мою голову! Не захочешь никакого богатства». И вот когда все надежды были уже потеряны, когда Халпашша готова была взять помощницу на любых условиях, некая женщина привела за руку девочку лет тринадцати, тоненькую, миловидную, с красивыми большими глазами и с бровями, сходящимися на переносице. Девочку звали Турсунташ. Она была единственной дочерью в семье бедного пастуха. Внезапно и отец и мать ее скончались почти одновременно от какой-то непонятной болезни, и она осталась круглой сиротой. Старуха соседка, приютившая временно сироту, спросила у Сахиба-саркора, что делать с девочкой дальше, и тот посоветовал отдать девочку в дом хозяина, Додхудая. Он убедил старуху, что именно такая помощница очень нужна Халпашше, а главное успокоил, что в доме нет мужчины, который позарился бы на Турсунташ. Пусть она подрастает, а там, глядишь, найдется какой-нибудь неженатый раб божий и судьба девочки определится. Эта старуха и привела собственноручно подрастающую красавицу в дом калеки и передала ее из рук в руки Халпашше.

Додхудай был на седьмом небе от радости, он говорил: «Внял создатель моим мольбам. Оказывается, аллаху стоит только захотеть, и он достойному рабу своему дает желаемое и просимое прямо в руки, ставит прямо на его жизненном пути. Тысячекратная слава аллаху!»