Вальтер Скотт - Легенда о Монтрозе [Совр. орф.]

Странный разговор этот открыл глаза Анноте, и дал ей понять ужасные последствия несчастной страсти, которая могла оказаться гибельной для нее при пылком характере Аллана. Она собралась с духом, чтобы отвести грозивший ей удар.

— Говоря таким образом с беззащитной девушкой, участь которой у вас в руках, вы забываете собственную вашу честь и благородство, — сказала она. — Вы знаете, кто я, и понимаете, что ни вам, ни Ментейту нельзя говорить со мною иначе, как языком дружбы.

— Я не верю в ваше несчастное происхождение! — вскричал Аллан. — Может ли кристальная влага вытекать из нечистого источника?

— Уже одно сомнение, — сказала Аннота, — должно бы удерживать вас от подобных разговоров со мной.

— Я знаю это, — отвечал Мак-Олей, — но вместе с тем знаю, что преграда эта не так отделяет вас от Ментейта, как от меня. Выслушайте меня, дорогая Аннота: уедемте со мною в Кенталь…

— Вы сами не знаете, что говорите, Аллан, — возразила Аннота. — Можно ли девушке решиться ехать одной с вами? Я останусь здесь под покровительством Монтроза, а когда война кончится, я постараюсь освободить вас от себя.

— Аннота! — вскричал Алдан, помолчав немного, — вы конечно имеете полное право пользоваться вашей свободой и радоваться моему отъезду, потому что вам не будет помехи в ваших свиданиях с Ментейтом, но берегитесь оба! Слыхал ли кто-нибудь, чтобы Аллан Мак-Олей оставлял обиду неотомщенной?

Он крепко сжал руку девушки, нахлобучил шапку и выбежал из комнаты.

Перед Аннотой Ляйль открылась целая пропасть. Она давно чувствовала, что любит Ментейта больше чем брата, но она любила тихо и застенчиво, не питая никаких смелых надежд.

Пылкое объяснение Аллана нарушило гармонию ее души. Она и прежде его опасалась, а теперь уже имела полное основание бояться его. Размышления девушки были прерваны приходом сэра Дугальда Дольгетти.

Майор не привык к дамскому обществу и вовсе не умел разговаривать с особами прекрасного пола.

— М-с Аннота Ляйль, — начал он, — вы настоящее полукопье или дротик Ахиллеса, потому что одним концом можете ранить, другим целить. Такого удивительного, чудесного свойства не имеют ни испанская пика, ни…

Майор запнулся и несколько раз повторил это приветствие, так что Аннота наконец сказала:

— Сегодня у всех нас очень много дела, и потому нельзя ли сказать прямо, чтó вам от меня угодно?

— Мне надо, — отвечал он, — чтобы вы посетили одного раненого рыцаря и приказали вашей девушке отнести ему кое-какие лекарства. Я боюсь, что рана его сделается «damnum fatale».

Аннота не заставила повторять приглашения и тотчас же пошла вслед за сэром Дугальдом. Он привел ее к тому самому рыцарю, который так заинтересовал ее в замке Дарленварат. К крайнему своему изумлению она застала там и графа Ментейта. Чтобы скрыть краску, покрывшую ее лицо, она тотчас же стала осматривать рану сэра Дункана, и к сожалению скоро уверилась, что искусство ее тут не поможет.

Между тем сэр Дугальд вернулся в главную караульню, посреди которой на полу лежал между прочими ранеными сын тумана, Ренольд.

— Старый дружище, — сказал ему новый рыцарь. — Я охотно исполнил ваше желание и послал к рыцарю Арденвуру Анноту Ляйль, но не могу догадаться, почему вам этого так хотелось. Мне припоминается, что вы говорили что-то о их близком кровном родстве, но война все выбила у меня из головы. А не знаете-ли вы, что сталось с вашим внуком?

— Он недалеко отсюда, — отвечал старик, — но не троньте его, а исполните лучше мою просьбу и прикажите перенести меня в ту комнату, где Аннота Ляйль помогает рыцарю Арденвуру. Мне нужно сообщить им кое-что, весьма важное для них обоих.

Хотя сэр Дугальд сомневался следует ли исполнить такую смелую просьбу, но все-таки приказал своим солдатам перенести раненого горца в комнату сэра Дункана, где они его и положили на пол.

— Вас ли, — сказал Мак-Иг, протягивая руку к постели, где лежал его недавний соперник, — вас ли зовут рыцарем Арденвуром?

— Я и есть рыцарь Арденвур, — отвечал сэр Дункан. — Что вам от меня надо?

— Я Ренольд, сын тумана, — довольно твердо проговорил раненый. — Та ночь, в которую сгорел твой замок, соединилась теперь с тем днем, когда ты пал под ударами моей наследственной сабли. Вспомни все обиды, нанесенные тобою нашему племени.

— Граф Ментейт! — вскричал сэр Дункан — это отъявленный негодяй из разбойничьей шайки, это наш с вами личный враг. Неужели вы позволите, чтобы мои последние минуты были отравлены его присутствием.