Алексей Кожевников - На Великой лётной тропе

Тишь в лесу, шепот, вздохи. Страшно стало парнишке, прикорнул он к дереву и заплакал. Поплакал-поплакал, а бутару все не слыхать, и опять пошел искать тропу. Солнце ниже, скоро заденет горы, а потом — за них, и будет ночь. Торопится Флегонт, бегом и туда и сюда, горы незнакомы, троп нет, мечется он, будто хлещут его по босым пяткам. Только вдруг почудился ему человеческий смех. Остановился парень и видит: у дерева стоит, прислонившись, старичок и смеется. Радостно так вздрагивает весь, и на глазах вот-вот сверкнут слезы. Одет старичок в звериную шкуру, шапки на нем нет, а волосы распущены и длинны, как у бабы. За бабу и принял бы его Флегонт, если б не борода. На ногах у старичка бродни, в руке ружье и убитая птица. Как есть охотник. Подумал Флегонт, что это вогул, да заговорил старичок русским языком. Говорит без ошибки, только медленно, слова подбирает.

— Куда это ты бежишь? А? Ну, не бойся, я не злой, добрый я.

— Домой иду.

— Домой. А знаешь дорогу?

— Знаю.

— Где твой дом?

— Там, за горой.

— Вижу я, что не знаешь. За горой гора, за ней опять гора, и кругом лес, заблудился ты. Как твой поселок зовут? С прииска, чай?

— С Гостеприимного стану.

— Э, на двадцать с лишком верст от стану-то убежал!

— Дяденька, покажи мне дорогу!

— Покажу, только не сегодня. Сегодня ты до дому не дойдешь, ночь тебя застигнет, и опять заплутаешься. Утром я выведу тебя на тропу, а ночевать ко мне, мой дом здесь, неподалеку.

Взял старик Флегонта за руку и повел. Идут ни путем, ни дорогой, лес гуще, дичь страшней. Бурелом, валежник, камни — все перепутано, точно недавно промчался ураган.

— Дяденька, куда ты?

— Ко мне в дом, он у меня не хуже других; деревянный, с печкой, и живность есть — петушок, часы сказывает. Когда солнце, нет нужды в петушке, а в пасмурь петушок нужен. Да и веселей с ним, жизнь на жизнь похожа. Крикнет он, крыльями похлопает, и чуешь, что жив, а так в тиши этой мертвым себя почитать зачинаешь.

— Боюсь я, — шепчет Флегонт.

— Я не злой, люблю человека и все ишшо не нарадуюсь, что тебя встретил. Больше году ведь не видал никого, речи-голоса человечьего не слыхал. Год назад девка сюда зашла, корову она потеряла. Идет, кричит: «Буренка, Буренка!» Названивает колокольчиком. В стороне другие идут, кричат, названивают. Я вышел на полянку, жду ее, думаю: выйдет — и скажу ей:

«Голубушка, постой немного, дай поглядеть на тебя, давно я человека не видал».

Вышла она, завидела меня — и бежать. Слышу, закричала: «Караул, убили, убили!»

А я вовсе не хотел обижать ее. Затихли голоса и колокольчики, ушли все. После я корову нашел, вывел ее на хожалую тропу и привязал к березе недалеко от жи́ла [1] Жи́ло — поселок .

— Дяденька, пусти меня сичас!

— Нет, нет, видишь — солнце совсем к горе припало. Куда тебе? Ждет, што ли, тебя кто?

— Тятька с мамкой.

— Искать будут?

— Как ишшо будут-то!..

— Мамка плакать будет?

— Сильно будет плакать.

— Один ты у них?

— Не один, а плакать будет.

Ночевал Флегонт у старичка, в маленькой бревенчатой избенке, на постели из звериных шкур. Всю ночь просидел старик над парнем, глядел ему в лицо и радовался, что человек с ним. Утром Флегонт снова стал проситься домой.

— Побудь денек, у матери есть и кроме тебя, а у меня никого, — сказал старичок.

Так и не пустил парня, взял с собой на охоту, потом к озеру, ловить рыбу, и на следующий день не пустил, не вывел на тропу.

— Я один пойду, — решился Флегонт.

— Иди, держать силой я не волен.

Пошел Флегонт один, а старик за ним.

— Зачем ты идешь за мной? — спрашивает парень.

— Наглядеться на тебя хочу: может, еще год, а то и больше не увижу человека.

— Ну, иди, — пожалел Флегонт старика.

Пробродил парень весь день и не нашел тропы. Одна дичь и бурелом. Огляделся, не идет ли старичок, а старичка нет. Страшно тут стало Флегонту, лег он на камни и заплакал. Плачет, бьется головой, а старичок подходит к нему и говорит:

— Глупый, чего плачешь, рази думал, что я брошу тебя? Вставай, пойдем ко мне!

Увел парня в свою избенку, угощал его жареной птицей, рыбой и говорил:

— Прости меня, не сердись. Трудно мне отпустить тебя.

Продержал старичок Флегонта все лето, а при первых заморозках сделал ему из звериного меха шубейку, бродни, шапку и с первым снегом вывел на тропу.

— Теперь домой, зиму невтерпеж тебе будет у меня. Летом приходи, заплутайся в лесу, покричи — я явлюсь.

Довел старичок парня почти до самого Гостеприимного стана, до хорошей дороги, и сказал: