Кузьма Абрамов - Степан Эрьзя

Наконец из Алатыря пришло долгожданное письмо, а вместе с ним — нерадостные вести. Племянник Вася писал, что городская Дума все время тянула с окончательным ответом в отношении строительства дома для его скульптур. Теперь же, когда началась война, об этом нечего и думать. Так что мечта Степана поселиться в Алатыре вместе со своими скульптурами не сбылась...

Как-то в мастерскую к Степану зашли две девушки. Та, что назвалась Еленой Мроз, была с пышными рыжеватыми волосами, подрезанными очень коротко. Лицо круглое, нос маленький, но прямой и изящный, подбородок несколько мясистый. Самым примечательным на этом лице был рот с выразительными губами. Глядя на нее, Степан почему-то вспомнил свою миланскую знакомую — Изу Крамер. Другая — Ода Цинк — выглядела несколько старше. Из-под красной шляпки выбивались черные жесткие волосы. Она была выше ростом, полная, с монголоидными чертами лица.

Девушки с восхищением осматривали «Обнаженную», затем подошли к полкам, где стояли портреты Кати и Марты, голова Христа. Показав на одну из работ дочерей Пожилина, Елена с удивлением спросила:

— А это что такое, незаконченный эскиз?

— Нет‚ — улыбнулся Степан. — Здесь стоит несколько работ моих учениц.

— А вы знаете, мы ведь тоже пришли проситься к вам в ученицы. Мы хотим учиться у вас, — сказала она.

— Кто же вас послал ко мне? — поинтересовался Степан.

— Сергей Михайлович Волнухин. Мы сначала напрашивались к нему, но он сказал, что лучше Эрьзи нет скульптора.

— Как же с вами быть? — неуверенно проговорил Степан после некоторого раздумья. — Сейчас я не могу вам что-либо обещать. У меня нет своей мастерской. Я нахожусь у Пожилина на положении квартиранта. Вот найду помещение, если уж хотите, приходите.

— А знаете, давайте вместе искать, — предложила Елена.

— Буду вам очень благодарен...

Через два дня они появились снова, радостные и оживленные: оказывается, нашлось замечательное помещение, почти в центре Москвы, в Высокопетровском монастыре, где до этого помещалась мастерская скульптора Ковыкина. Степан никак не ожидал такой прыти от своих будущих учениц и охотно согласился туда перебраться.

Переезжая на новое место, он впервые заметил, что уже наступила осень, и разозлился на себя. Как он живет, черт возьми, даже не видит, что делается вокруг. Навстречу им то и дело попадались кареты скорой помощи: с Восточной Пруссии прибывало много раненых. Улицы Москвы казались пустынными.

Мастерская, хотя и находилась в полуподвале, была довольно светлой и сухой, что особенно важно. На зиму, когда дни будут короткими, можно подключить несколько добавочных электрических лампочек.

Ученицы Степана быстро навели в мастерской порядок, а сам он сколотил из досок несколько рабочих столов, пару скамеек и широкий топчан для постели. Стружки и обрезки сложил в углу, предупредив девушек, чтобы они их не выкидывали.

— Для чего вам этот мусор? — с удивлением спросила Елена.

— Это не мусор, а дрова. Зимой, должно быть, в этом подвале будет адский холод. Поставим времянку и станем топить.

На оборудование мастерской ушло не более двух-трех дней, еще день Степан занимался заготовкой материала: привез глину, на складе памятников Дорогомиловского кладбища достал несколько кусков мрамора, заплатив за них приличную сумму.

Первой работой на новом месте стала женская фигура в рост, названная впоследствии «Монголкой». Приглядевшись к своим ученицам, Степан остановил выбор на Оде и попросил ее попозировать, отчего та пришла в замешательство.

— Что вы, Степан Дмитриевич, мне же придется раздеться?

— Ну и что здесь особенного?

Подругу принялась уговаривать и Елена, без которой Степану вряд ли удалось бы добиться ее согласия.

Общими усилиями мраморный брус был поставлен на попа и прислонен к одному из рабочих столов. Оде пришлось выстоять по часу не более трех сеансов. Работа продвигалась быстро, к концу недели контуры фигуры в основном уже были закончены. Ученицы, как могли, помогали Степану.

— В этом и состоит учеба, смотрите и делайте, как я, — говорил он им.

— Но делать, как вы, мы вряд ли сумеем, — ответила Елена, убедившись, что значит рубить мрамор.

— Мрамор не единственный материал. Глина — вот основное. Дерево для этого тоже подходит. Во дворе в дровяном складе я заметил крепкий сучкастый чурбак, его никак не могли расколоть, обязательно выпрошу у сторожа и попробую из него что-нибудь вырезать. Я еще ни разу серьезно не брался за дерево. Дерево — материал капризный, точно женщина, которая не хочет позировать.