Борис Островский - Лазарев

Высадку десантных войск обычно проводил сам Лазарев. Все у него было заранее рассчитано и взвешено до мельчайших подробностей. Каждый офицер и матрос находились на местах и в точности знали свои обязанности. Особенное внимание уделял Лазарев вопросу, как распределены грузы в трюмах корабля, чтобы не было никаких задержек при их выгрузке.

Все это было ново и на многие годы опередило практику иностранных флотов, где десанты большей частью велись стихийно, без определенного плана, с ненужной беготней и суетой.

Когда Лазарев не знал точно, каковы силы противника,- он значительно увеличивал свои десантные силы.

Так, при занятии в 1840 году Туапсе был сформирован самый крупный из действовавших на Черноморском побережье отрядов в составе 9 тысяч человек. Если прибавить артиллерию, лошадей, повозки, боеприпасы и продовольствие, то станет ясно, что по тем временам готовилось предприятие крупного масштаба.

Подход к Туапсе участник высадки десанта, подполковник Г. И. Фииппсон описывает так: «М. П. Лазарев почти не сходил с юта; телеграф и сигналы работали непрестанно, но ни шуму, ни суеты не было: все работы экипаж делал бегом и молча. Слышен был только голос старшего лейтенанта».

Горцы уже давно прослышали о решении русского командования овладеть устьем Туапсе. Теперь большие толпы их собрались на берегу и установили сигнализацию с более отдаленными горными районами. Еще накануне с кораблей наблюдали их многочисленные костры.

Утром 12 мая 1838 года эскадра из 17 боевых кораблей и 14 транспортов почти вплотную подошла к берегу. Хорошо были видны гарцующие на конях черкесские всадника, много было и пеших горцев. Она собирались отдельными группами, по-видимому, в заранее условленных местах.

Лазарев приказал приступить к переправе на берег подразделений первой очереди; с людьми отправились и четыре горных орудия. Когда все гребные суда с людьми были на воде, после сигнала «начать бой» корабли открыли ураганный огонь. Двести пятьдесят орудий без перерыва посылали на берег ядра крупных калибров. Снаряды взрывали землю, черной завесой подбрасывали ее вверх, косили деревья, разрушали неприятельские укрытия. «Треск и грохот были ужасные», - замечает очевидец. Не выдержав огня, горцы отступили. Засев за укрытиями, они продолжали вести оттуда бой.

Но вот следует новый сигнал, и огромная флотилия гребных судов, поднявшая 3050 человек десантных войск, с криками «ура» двинулась к берегу. Картина эта, по словам подполковника Филиппсона, «была выше всякого описания».

Лазареву уже давно хотелось, чтобы эта редкая и вместе грандиозная боевая картина была запечатлена на полотне. Он пригласил И. К. Айвазовского принять участие в высадке одного из десантов. Айвазовский с радостью принял предложение и был зачислен на флагманский корабль «Силистрия».

Когда начался бой, Айвазовский вместе с войсками отправился на берег. «Все мое вооружение, - вспоминал он, - состояло из пистолета и портфеля с бумагой и рисовальными принадлежностями».

Но вот ранен вражеской пулей приятель художника лейтенант Н. П. Фридерикс. Фельдшера поблизости нет. Айвазовский подает первую помощь раненому, отвозит его на корабль и немедленно возвращается обратно.

- На берегу, теперь обстановка иная. Перестрелка затихла; лишь изредка кое-где прозвучит одинокий выстрел. Солнце склоняется к западу. В своих воспоминаниях, опубликованных в журнале «Русская старина» за 1878 год, Айвазовский воссоздает полную настроения картину угасающего после бурных событий дня: «…Берег, озаренный заходящим солнцем, лес, далекие горы, флот, стоящий на якоре, катера, снующие по морю, поддерживают сообщение с берегом… Миновав лес, я вышел на поляну: здесь картина отдыха после недавней боевой тревоги: группы солдат, сидящие на барабанах офицеры, трупы убитых и приехавшие за уборкой их черкесские подводы. Развернув портфель, я вооружился карандашом и принялся срисовывать одну группу. В это время какой-то черкес, без церемонии взяв у меня портфель из рук, понес показывать мой рисунок своим. Понравился ли он горцам - не знаю; помню только, что черкес возвратил мне рисунок выпачканным в крови. Этот «местный колорит» так на нем и остался, и я долгое время берег это осязательное воспоминание об экспедиции».

Плодом участия Айвазовского в десантных действиях Черноморского флота явился ряд мастерски исполненных картин. Айвазовскому довелось трижды плавать с Лазаревым к кавказским берегам, а также с его сподвижниками В. А. Корниловым, П. С. Нахимовым, А. Н. Панфиловым и другими.