Борис Костюковский - И нет счастливее судьбы - Повесть о Я. М. Свердлове

Кроль читал газетный отчёт и вдруг ясно понял, что бессмысленно искать силу Андрея только лишь в его словах. Читаешь — и вроде бы ничего особенного. А слушаешь — и словно гипнотизируют тебя его убеждённость, страстность, его неукротимый порыв... Нет, не в состоянии газетный отчёт передать силу личности этого большевика.

В ту ночь Свердлов и Клавдия долго не спали. В маленькой комнате дома на Проезжей Яков писал воззвание к рабочим от имени Екатеринбургского комитета социал-демократической рабочей партии.

«15 ноября к забастовавшим накануне рабочим ятесовского завода примкнули товарищи коробейниковского и береновского заводов. Стачка объявлена... Сильное, но трудное для рабочих средство борьбы против угнетателей — стачка только тогда приносит удачу рабочим, когда она организованна».

Он вставал из-за стола, ходил по комнате, и Клавдия видела, как напряжён Яков, все его мысли сейчас о тех, к кому обращено это воззвание.

«Составьте, товарищи, Совет рабочих депутатов и поручите ему руководить вашей борьбой за улучшение вашего положения. Избирайте от каждых 50—100 человек по одному депутату, и пусть они наметят план борьбы, ознакомят с ним всех рабочих Екатеринбурга, соберут необходимые средства и приведут нас к 8-часовому рабочему дню. И тогда-то будет пробита первая брешь к светлому будущему — к социализму, к которому зовёт и ведёт нас Российская социал-демократическая рабочая партия!»

Яков перечитал воззвание и, подумав, сказал:

— Пожалуй, сюда нужно ещё несколько слов. «Организуйтесь, товарищи, следуйте примеру петербургских борцов за пролетарское дело и смело ударьте на вашего векового врага...»

Организуйтесь... Екатеринбургский комитет РСДРП действительно был похож на штаб, на боевой военный штаб. Бастуют все, даже извозчики, даже служащие аптек. Значит, недалёк день восстания...

Плоды трудов Якова Михайловича сказывались. Доставлено и роздано боевым дружинам оружие из Ижевска. Горные техники во главе с Федичем привезли свой «подарок» — доставили с Пышминско-Ключевского медного рудника динамит, целых 12 пудов.

Раскрывался организаторский талант Сергея Черепанова — Луки. Его избрали председателем Екатеринбургского Совета. А Павел Быков? Какие стихи пишет парнишка, какая в нём чистая и красивая душа! «Жаль, что уехал Михаил Вилонов», — сокрушался Андрей. Его послали с партийным заданием в Самару. Зато Батурин — какая это интеллектуальная сила! Он активно помогал в создании партийных школ, и одна из них находилась на Вознесенском проспекте, начала работать в ноябре 1905 года. Яков Михайлович выступал в школе с лекциями о Программе партии, слушал доклады Батурина об истории революционного движения и теории научного социализма. Здесь, в этой комнате с несколькими рядами скамеек, керосиновой лампой на маленьком столике и с красующимся лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» готовились кадры пропагандистов, которые потом разъезжались по всему Уралу.

А Федич — Сыромолотов... Именно он предложил разбить город Екатеринбург на боевые участки и закрепить каждый из этих участков за боевой дружиной.

Свердлов подсчитывал силы — сейчас очень важно знать, сколько человек в вооружённых отрядах на окрестных заводах, приисках, рудниках. Это нужно знать, чтобы план восстания, который разработал комитет, был реальным.

Когда наступила реакция и Екатеринбург наводнили казачьи части, Яков Михайлович на вопрос товарищей, что делать дальше, ответил, как всегда, коротко и бодро: «В подполье. Нам не привыкать».

Тут кстати оказалась дача Бессера, которому члены комитета доверяли самые конспиративные дела. Они уже считали его членом большевистского секретариата.

Это были трудные для большевистской партии дни. В Екатеринбурге провалились многие явки. Шпики шныряли по всему городу. За голову Андрея обещано пять тысяч рублей... А Свердлов продолжал работать, поддерживал бодрость у других членов комитета. Намеченная на февраль 1906 года конференция большевиков Урала, несмотря ни на что, состоялась.

Уезжая в Пермь, где он находился потом около полугода, Яков Михайлович зашёл проститься к Бессеру:

— Не знаю, скоро ли свидимся. Но я рад встрече с вами и вашей семьёй. Если позволят обстоятельства, буду писать.

Какие уж там «обстоятельства»! Бессер узнал, что Андрей, тогда уже Михалыч, арестован в Перми, в тюрьме он изучает языки, читает одну за другой книги по философии, организует с политическими заключёнными занятия по теоретическим вопросам.