Борис Костюковский - И нет счастливее судьбы - Повесть о Я. М. Свердлове

— Выдержим ли мы до утра? — спросил Ленин.

Вацетису, по старой армейской привычке, взглянуть бы на карту, воспользоваться данными разведки. Но этими документами он не располагал.

— Положение ещё не выяснено. Одно для меня ясно: момент для решающих действий мятежники уже упустили...

— Об этом мы позаботились, арестовав верхушку заговора.

— Арестовав? — удивился Вацетис.

— Да-с. Их «правительство» заседает в Большом театре под нашей надёжной охраной.

Ленин улыбнулся, и Вацетис впервые в эту ночь увидел его улыбающимся.

— Товарищ председатель Совета Народных Комиссаров, положение всё же не ясно. Оно осложняется тем, что начать наступление к четырём часам утра нельзя. Поэтому прошу дать мне два часа, в течение которых я мог бы объехать город, собрать нужные сведения и к двум часам 7 июля дать определённый ответ.

Ленин встал.

— Я жду вас в два часа ночи.

Возле Лубянской площади Вацетиса остановил броневик.

— Кто такие? — спросил вышедший из него, по-видимому командир.

— Я начальник Латышской дивизии Вацетис. А вы?

— Командир большевистского отряда Фрунзе. Товарищ Вацетис, хорошо, что я вас встретил. Во-первых, заберите эту машину — вам она нужнее. Во-вторых, мне удалось взять несколько мятежников...

Фрунзе подробно рассказал Вацетису о показаниях захваченных из отряда Попова матросов-анархистов.

— Спасибо, товарищ, ваши сведения очень ценны. Почтамт в руках мятежников? — спросил Вацетис.

— Да.

— Постарайтесь овладеть им. Народу хватит?

— Хватит. Оружия мало.

— Помогу и оружием, и людьми.

Ровно в два часа ночи Вацетис снова пришёл в Кремль.

— Не позднее двенадцати часов дня 7 июля мы будем в Москве полными победителями, — чётко доложил он.

Ленин пожал руку Вацетиса:

— Спасибо. Вы меня очень обрадовали. Садитесь, садитесь и расскажите, что происходит в городе.

— Энергичные меры, принятые в Москве, помогли нам к двум часам ночи упрочить наше положение. Возле храма Спасителя уже находится 1-й Латышский полк с артиллерией, и образцовый полк. На Страстную площадь прибыли 2-й Латышский полк и курсанты артиллерийского училища с четырьмя орудиями.

Рассказал Вацетис и о встрече с рабочим отрядом Фрунзе.

— Итак, на рассвете, — заключил он, — с подходом частей мы начинаем артиллерийский обстрел.

Когда Феликс Эдмундович пришёл в Кремль, Владимира Ильича не было. Его встретил Свердлов. Дзержинский ходил из конца в конец зала.

— Подумать только, какое предательство, — говорил он Свердлову. — И ведь трусы, подлые трусы. Видел бы ты, Яков, как они бежали.

— Но ведь ты был один против всех!

— Почему один? Со мной был Лацис — приехал меня выручать, с нами был Смидович. Ах, подлец Попов!.. Если бы они не отобрали у меня оружие, я бы пустил ему пулю в лоб.

Уже полностью был подавлен мятеж и обнародовано правительственное сообщение об авантюре левых эсеров, уже была разослана во все углы телефонограмма: отрезать для бежавших изменников все пути отступления. Александрович пытался спрятаться, но был пойман на одном из вокзалов. Попов, который во время мятежа грозился «за Марию снести пол-Кремля», трусливо исчез, чтобы потом появиться в банде Махно... Левые эсеры завопили, что большевики сажают «и правых, и виновных». Но Дзержинский понимал, что его подпись, хотя она и поддельна, требует от него быть свидетелем по делу — сложному и щепетильному — об убийстве германского посла. И поэтому он решил просить отставки с поста председателя ВЧК.

Ленин согласился.

— Мы должны освободить Феликса Эдмундовича от работы хотя бы на время следствия, — сказал Владимир Ильич.

Свердлов по привычке осмотрел зал. Большевики — на своих местах. А там, где сидели левые эсеры, — пусто.

Словно ничего не произошло, спокойно и уверенно Свердлов сказал:

— Продолжим работу съезда Советов.

И в это время два взрыва раздались в Большом театре. Вскочили с места люди, не знавшие, что такое страх: сказались неожиданность и нервное напряжение последних дней. А Свердлов, и глазом не моргнув, перекричал шум:

— Спокойно, товарищи, заседание продолжается!

Лишь потом он узнал: то были случайные взрывы.

Но сейчас необходимо было сохранить порядок, ведь съезду предстояло решить один из главных вопросов — принятие Советской Конституции.

А через несколько дней «Правда» писала: «Первый раз в истории пролетарской борьбы, третий раз в истории вообще трудящиеся низы не только разбили буржуазную государственную машину, но и сумели построить целую организацию новой власти, стройную и единую во всех частях».