Борис Шелепов - Их было трое

— Что ж, в добрый час.

— Полагаю, все устроится хорошо, — ответил генерал. — Итак, господа, теперь послушаем нашего командира «отряда возмездия». Пусть войдет.

Адъютант скрылся за дверью.

Бледный, измученный бессонными ночами есаул Муштаев, отдав честь, протянул командующему свернутый вдвое лист бумаги.

— Что такое? — холодно спросил Хвостиков.

— Мой рапорт об отставке, ваше превосходительство, — ответил есаул.

— Вы шутите. Война не кончена… — на лице командующего изобразилось крайнее удивление.

— Плохие шутки, ваше превосходительство. Или отставка или пуля в лоб, другого выхода у меня нет.

— Что это значит, есаул? Вы забываетесь!

— Не могу больше вешать и расстреливать. Дело ли русского офицера? На днях от красных перебежал к нам человек, вполне достойный выполнять такую миссию, хотя он и рядовой.

— Кто он? Кто? — раздались вопросы.

— Некий Шульц или Шпиц, черт его разберет, бывший марковский контрразведчик-вешатель.

— Перешел от красных? Лубопитно, — с сильным акцептом сказал полковник Крым-Шамхалов.

— Хотите, ваше превосходительство, вызову его? — Муштаев смотрел в лицо командующего без всякого подобострастия.

— Пожалуй. Перебежчик от красных — нечастое явление на данном этапе войны.

Шиц по всей форме доложил командующему о своем прибытии и попросил разрешения обратиться к старшему английскому офицеру.

— Как вы добрались до места, господин советник, в ту ночь, когда я вас провел через линию фронта?

Стрэнкл узнал своего ночного проводника, ординарца начштаба красной бригады Родзиевского.

— Он оказал мне неоценимую услугу, — подтвердил Билл, обращаясь к генералу. Прошу вас, ваше превосходительство, наградить этого солдата.

— А где же, господин советник, ваш сопровождающий, тот высокий осетин — Мурхан или Таркан, как его?.. — спросил осмелевший Шиц.

Мистер Стрэнкл не счел нужным отвечать перебежчику, но Хвостиков полюбопытствовал — о чем он? — и иностранец сказал:

— Был со мной некий Амурхан, проводник. Как только перешли линию фронта, сбежал куда-то…

— Да, — вздохнул генерал и тихо добавил: — Бегут, канальи, всюду бегут, как крысы с тонущего корабля…

Хвостиков задал несколько вопросов Шицу и есаулу Муштаеву. Установив бесспорную принадлежность перебежчика в прошлом к Добрармии и узнав о «сохраненных» им деньгах в золотой валюте, приказал зачислить Генриха Рихардовича Шица в карательный отряд в чине фельдфебеля при командире.

— А в вашей просьбе об отставке, — обратился генерал к Муштаеву, — я категорически отказываю. Что касается репрессий, то о них не может быть речи. Время репрессий кончилось. Итак, вы свободны, господа.

Слова относились к младшим по званию. Муштаев, еще несколько офицеров и новоявленный фельдфебель — радостный Шиц удалились.

Полковник Крым-Шамхалов вышел в соседнюю комнату позвонить по телефону. Мистер Стрэнкл извинительно кивнул двум своим соотечественникам и пригласил командующего подойти к окну. Заговорил таинственно.

— Наше командование поручило мне собрать различные материалы и составить записки о военных действиях в России. Я буду счастлив отметить в своем дневнике, что вождь кубанского казачества генерал Хвостиков обладает незаурядным полководческим талантом.

— Вы мне льстите. Я солдат и не люблю лести. Что вы, собственно, имеете сказать?

— Вы, ваше превосходительство, очень мудро изволили сказать о никчемности репрессий в столь критический час для армии возрождения России.

— Положим так, хотя мудрость тут невелика, — заметил генерал. — И что же?

— Нужно показать мирному населению, что большевики не последовали вашему примеру, не прекратили репрессий, что красный террор повсеместно продолжается.

— Это уже дело пропаганды. Я солдат.

— Мне кажется, генерал, целесообразно было бы дать некоторые распоряжения частям.

— Что вы имеете в виду?

— Воочию показать народу жертвы большевистского террора. Я беру это на себя. Дайте мне хороших исполнителей.

— Кого именно? — спросил генерал. — Признаться, мистер Стрэнкл, я не совсем вас понимаю.

— Моя идея проста, как и все гениальное, — шутливо ответил Стрэнкл. — Дайте в мое распоряжение фельдфебеля-немца, что перешел от красных, еще десятка два солдат, и через несколько дней во всех станицах поднимется волна народного гнева против красных узурпаторов. Головой ручаюсь!

— Что ж, берите полвзвода солдат у есаула и делайте, что хотите.