Алексей Иванов: Тени тевтонов

Володя надеялся, что изжил в себе войну; оказалось — нет. Когтистая птичья лапа вновь стиснула душу, и тело само собой привычно подчинилось: зрение и слух обострились, руки и ноги напряглись, спина согнулась, словно Володя, человек, вернулся в состояние дикого зверя. И глубинная связь с другими бойцами, возникшая ниоткуда, была ощущением своей стаи.

Володя знал: нет ничего хуже боёв в катакомбах. Приходится заваливать немцев трупами. В январе Володя участвовал в сражении за форт Понрат, а в апреле — в штурме форта «Король Фридрих I». Сначала эти полуподземные крепости обрабатывали артиллерией главного калибра; снаряды не могли пробить стены и своды под земляными насыпями, но при удачном выстреле защитники бункеров погибали от динамического удара. Потом укрепления поливали пылающей огнесмесью из мощных фугасных огнемётов. И только после этого штурмовые группы лезли в бойницы казематов и капониров.

Огнемёты были самым беспощадным и самым надёжным оружием для захвата подземелий. Огнемётчиков, попавших в плен, немцы казнили вместе с коммунистами и евреями. В отряде Перебатова тоже имелся огнемётчик. Он двигался третьим в колонне — сразу за разведчиками. На спине он нёс ранец с баллонами, а в руках держал ружьё-брандспойт, соединённое с баллонами толстым шлангом. Если встречался проход в какое-либо боковое помещение, разведчики быстро проскакивали опасное место, а огнемётчик из-под защиты стены бил во тьму горящей струёй, чтобы сразу поджарить возможную засаду. Проход вспыхивал ярким прямоугольником. Впрочем, засад на пути не было, и только один раз из бункера, охваченного пламенем, с отчаянным писком выкатилась россыпь маленьких огненных клубков — подожжённые крысы.

В катакомбах невозможно было сохранить секретность — демаскировали фонари, и бойцы Перебатова, оперативники и солдаты боевого охранения, прекрасно знали, что в первом столкновении окажутся у немцев как на ладони. Это был неизбежный риск. Перебатов шёл в середине колонны, за ним — Женя и Людерс. Володю поставили в хвосте — перед арьергардом.

Володя не спорил, не доказывал свою опытность. Он чётко исполнял все команды, потому что только так мог ускорить общее дело. Он думал о Хельге, затерявшейся в бетонных лабиринтах. Для него не было сейчас ничего важнее Хельги. Он истово надеялся, что Хельга жива, что Зигги её не тронул. Володя видел впереди сутулую спину Людерса и боялся за старого лоцмана — их единственного проводника к объекту «HAST». Володя готовился при первой же опасности наброситься на Людерса и прижать к полу, чтобы не убили.

А Женя ни за кого не боялась и думала сейчас только о себе — какая она смелая, сильная и красивая. Женя упивалась собой и сожалела лишь о том, что бойцами командует Перебатов. Но триумф всё равно будет принадлежать ей, а не Коле. Женя хотела поступка, схватки, жёсткой и ослепительной победы.

Наконец из длинного и тесного тоннеля группа выбралась в широкую железнодорожную галерею. Дышать стало легче, хотя воздух всё равно был сырым и затхлым. Лучи фонарей улетали в глубь галереи, как световые шпаги, и перекрещивались. Вдоль рельсового пути тянулись цементные кюветы с водой на дне. Под потолком висели мёртвые лампы в сетчатых намордниках.

— Станция через четверть часа, — сказал Людерс.

Отряд сразу разделился на две части, правую и левую, как положено в условиях уличного боя.

В стенах галереи время от времени появлялись ниши — прямоугольные выемки с железными дверями в какие-то боковые проходы. Если дверь можно было открыть, огнемётчик стрелял в глубь коридора, и отряд некоторое время ждал, что будет. Но коридоры оказывались пустыми. Галерея плавно заворачивала. Под ногами тихо плескала вода. Позвякивала амуниция.

…Этих двоих ополченцев, конечно, отправили на смерть. Им не хватило опыта, и они начали чуть раньше, чем следовало. Над бойцами Перебатова на потолке вспыхнули лампы, тусклый свет словно оголил участок галереи, унылый и бетонный, и тотчас из темноты впереди ударил пулемёт. От стены к стене заметался грохот, защёлкали пули. Володя толкнул Людерса, обрушивая в кювет, и сам тоже упал в воду на дне канавы. Бойцы мгновенно повалились вдоль рельсового пути, и кто-то из них вскрикнул, раненый. Однако немцы стреляли неумело — слишком долгими очередями и слишком высоко. По характерному взвизгу Володя опознал «косторез», пулемёт MG-42.

— Гаси люстры, прижимай их рикошетами! — крикнул Перебатов.