Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

И все же с Лениным Коба просчитался, он повел игру слишком грубо, уповая на доклады врачей. Но ведь время тоже терять нельзя! Следует вцепиться в возможность закрепления власти над партией, он так близко подошел к этому, увидел, насладился… До Ленина ли!.. Впрочем, так повел себя не только он. Все, кто знал подлинную историю болезни вождя, уже отдали его смерти.

И просчеты следуют один за другим. В «грузинском» деле Сталин шельмует мнение Ленина. Он оскорбляет Крупскую, совершает еще ряд неуважительных действий.

И Ленин протягивает руку иудушке-Троцкому.

Троцкий свидетельствует:

«Ленин вызвал меня к себе в Кремль, говорил об ужасающем росте бюрократизма у нас в советском аппарате и необходимости найти рычаг, чтобы как следует подойти к этому вопросу. Он предлагал создать специальную комиссию при ЦК и приглашал меня к активному участию в работе.

Я ему ответил:

„Владимир Ильич, по убеждению моему, сейчас в борьбе с бюрократизмом советского аппарата нельзя забывать, что и на местах, и в центре создается особый подбор чиновников и спецов, партийных и беспартийных, вокруг известных партийных руководящих групп и лиц, в губернии, в районе, в центре, то есть при ЦК. Нажимая на чиновника, наткнешься на руководящего партийца, в свите которого спец состоит, и, при нынешнем положении, я на себя такой работы не мог бы взять“». Таким «рычагом» Ленин видел… комиссию.

Нет, не понял Троцкий того, что затевал Сталин.

Как мы видим, корень решения вопроса с ростом бюрократии виделся вождям в создании очередной комиссии. Это даже как-то огорчает. Тут надо съезд созывать, в основу учения поправки вводить, а они… раковую опухоль принимают за прыщик. Ну да Бог с этим, но они ведь даже в Чижикове не разглядели того жуткого, культового, что присуще партии, как человеку под солнцем — тень. Они даже себя не сумели защитить. После данного эпизода об их провидчестве начинаешь думать даже как-то нехорошо… Ведь они так до сих пор и создают по каждому поводу комиссии. А следовало создать одну, всего одну: на предмет изучения правомочности всех этих людей решать судьбу России и заводить ее в тупик государственной катастрофы. Неужто это не было видно — чудовищная искусственность всей социалистической конструкции, ее совершенная нежизненность, непригодность. Только величайшим принуждением всего народа она могла стоять, не рушиться на головы своих создателей. Неужто им это не было видно и насилие государства над людьми они принимали за естественное функционирование государственной системы?

Нет, ничего не видели.

Были уверены, что строят новое. Раздвинут это новое — а там укатанные рельсы в социализм и всеобщее счастье…

И слепо, упорно втискивали жизнь в свои схемы. Плоть народа трещала, исходила кровью, мучительно вдавливаясь в назначенный Лениным шаблон…

А тогда Ленин согласился с оценкой Троцкого и предложил блок Ленин — Троцкий против Сталина.

Поздно. Над Лениным сомкнулось безмолвие. Троцкий остался один.

Опираясь на медицинское заключение, Сталин повел загон против Троцкого. Ленин не оправится, это живой труп, не более. Уста его не разомкнутся для связной бегущей речи. В лучшем случае он издаст мычание…

Таким образом, разногласия между Лениным и Троцким явились для Чижикова Божьим знамением. Вполне возможно, именно эта комбинация подарила ему тот прием (то знаменитое сказочное заклинание, которым он отворял все двери власти), которым он с завидным постоянством уничтожит всех соперников. Господи, он даже не удосужится внести в него что-нибудь новое, будет всех их стравливать, давить одним приемом.

Он бил их по частям. Изолировал жертву и объединял всех против нее, суля всем, кто участвовал в очередном загоне, благоденствие после уничтожения жертвы или жертв. Если надо — покупал новыми назначениями, идейные ограничивались пафосными разговорами о коммунистическом завтра и важности единства партии. И вся славная партийная гвардия уничтожала своих же вчерашних товарищей одного за другим, пока не пожрала самое себя. У Сталина были все основания презирать ее. Всех: и убитых, и тех, кому в ничтожном меньшинстве была сохранена жизнь, но не просто так, а чаще всего ценой потери достоинства. Но что такое достоинство? Это значит, что они признавали за Сталиным право убивать. Значит, предавали тех, кого убивали. Они все были предателями, и прежде всего — народа. Зато покупали себе жизнь.

Сталин преодолел пространство из трупов (это были когда-то люди, которых он переиграл «на дурачка», повышение в должности, трусость), людей-призраков (ничего своего — все органы только для того, чтобы угождать и угадывать и уже заранее одобрять любое злодейство, любое решение, даже самое преступное по отношению к народу и народам). Эти люди-призраки не имели своих слов. Они только шевелили губами. Слова могли быть только у него.