Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

18 февраля 1918 г. германские войска повели наступление. Они овладели Двинском (Даугавпилсом) и приблизились к Режице (Резекне).

В ответ на радиообращение советского правительства о согласии на германские условия мира Гофман ответил (тоже по радио), что германское командование не остановит наступления до получения письменных подтверждений воли советского правительства.

21 февраля 1918 г. германские войска заняли Минск, Оршу и Режице. 24 февраля взят Псков.

Совнарком объявляет Петроград на осадном положении и выпускает воззвание «Социалистическое Отечество в опасности!».

Немцы угрожали Питеру.

20 февраля с документами Совнаркома из Режице (Режице к тому часу еще не пал) в Двинск выехал бывший штабс-капитан русской армии Владимир Мартынович Турчан. Он действовал по личному распоряжению Ленина (от него и получил указания). Ленин предупредил Турчана, что немцы вполне могут его расстрелять.

В двадцати пяти верстах от Режице автомобиль был остановлен немецким патрулем. Лица, сопровождающие Турчана, были отправлены назад, а Турчан препровожден в Двинск, затем в Утены (в семидесяти верстах от Двинска), где от него были приняты документы советского правительства и вручены новые условия мира, утвержденные кайзером.

22 февраля в двадцать четыре ноль-ноль поступила радиограмма Гофмана:

«Совету Народных Комиссаров. Петроград

Ответ германского правительства сегодня в шесть утра вручен в Уцянах (Утенах. — Ю. В.) русскому курьеру, который немедленно отправился в обратный путь.

Генерал Гофман»

Турчан доставил ответ германского правительства 23 февраля в 10 часов 30 минут и тут же свалился в тифозной горячке.

Тогда же, 23 февраля, состоялось решающее заседание ЦК партии. В острой политической борьбе ЦК принял предложение Ленина о заключении мира. За немедленное принятие германских условий голосовали 7 членов ЦК (Ленин, Стасова, Зиновьев, Свердлов, Сталин, Сокольников, Смилга), против — 4 (Бубнов, Урицкий, Бухарин, Ломов) при 4 воздержавшихся (Троцкий, Крестинский, Дзержинский, Иоффе).

После этого Совет Народных Комиссаров постановил: «Условия мира, предлагаемые германским правительством, принять и выслать делегацию в Брест-Литовск».

Ответ советского правительства на германские условия доставит в ставку Гофмана В. А. Баландин.

Красную республику загораживал спасительный мир.

Сокольников тоже подробно сообщает о тех беспокойных днях:

«Уверенности в том, что мирное предложение будет принято немецким правительством, само собой разумеется, не было, и появление глубокой ночью на ленте аппарата Юза первых слов немецкого ответа с согласием на возобновление переговоров было для всех в большой мере неожиданным, тем более что задержка ответа, продолжавшееся движение немецких войск и взятие ими Пскова создавали с часу на час впечатление безуспешности мирного маневра.

Советская делегация, не доехав до Пскова ввиду разрушения железной дороги (ее разрушили уходящие остатки русских войск. — Ю. В.), перегрузилась на дрезины и, наконец, последнюю часть пути к немецким линиям проделала пешком поздно вечером. Командование передовых (немецких. — Ю. В.) частей, не осведомленное о возобновлении переговоров, было в большом недоумении и первоначально не знало, что делать с делегацией, явившейся таким странным и неожиданным образом. Немецкие солдаты оправдывали наступление необходимостью освобождения от русского гнета окраинных народностей…»

В Брест-Литовске советской делегации было заявлено, что «до подписания договора наступление будет продолжаться». Очевидно, чтобы меньше было слов за столом переговоров.

Нет, действия Троцкого не были пустым актерским жестом, хотя театральность Льву Давидовичу не была чужда, более того — он к ней пристрастен, но к театральности умелой, высокого полета. В данных же обстоятельствах явно было не до театральности; как говорится, не до жиру — быть бы живу.

Действия Троцкого определялись марксистским анализом, точнее, доктринерским следованием букве теории. Это буквоедство вообще свойственно русским последователям Маркса. В этом они усматривают верность марксизму и чрезвычайно гордятся своим догматизмом. Только Ленину как святому и непогрешимому было дано право «творчески» домысливать марксизм, то есть отходить от буквы его и кое-что изменять. Но это — Ленин!

Впрочем, он на это ни у кого не спрашивал дозволения, а действовал сообразно необходимости. И впрямь, власть надо удерживать, при чем тут правила?..