Александр Долгов - Спасти Цоя [litres]

Спро́сите, были ли у меня нехорошие предчувствия? Были, были. Правда, появились не сразу, и я это не придумал. При виде путевок и раскрытого чемодана, возбужденно радостных сборов, в голове что-то щелкнуло, на душе стало неспокойно, как-то некомфортно. Но вот дурак – даже отговаривать не стал, подумал: наверное, завидую – самому хотелось бы поплескаться в море. И надо же такому случиться на обратном пути! Именно их пассажирский рейс оказался заминированным террористами в отместку за действия России в Сирии. Борт взорвался над Средиземным морем. Не спасся никто.

Для меня трагедия повторилась с синхроничной последовательностью… Была, была в этом определенная закономерность… опять Ближний Восток… опять самолет… и вновь два навек потерянных для меня близких человека… только на этот раз – это была не фатальная ошибка военных соседней страны, преступно выпустивших ракету, а планомерное уничтожение неповинных людей исламскими террористами, подложившими в багажный отсек пластиковую бомбу. Косвенно я считал себя повинным в гибели своей семьи… И снова тот же вопрос – почему я? Ответа не было… А ведь могло случиться по-другому, если б… впрочем, история не знает сослагательного наклонения…

С тех пор жизнь моя неуклонно катилась под откос. Кто такое сможет выдержать?… Тяжело, невыносимо тяжело и одиноко… Вновь захотел свести счеты с жизнью, да смелости не хватило, а может были другие причины, которых я тогда не знал и не понимал… Вот уж когда точно жизнь утратила всякий смысл. Я пустился во все тяжкие, чтобы забыться, много пил, потерял работу, потом лечился от алкоголизма. Как известно, беда одна не приходит: деньги я тоже потерял – все разом, остался без копейки – мой инвестиционный фонд обанкротился. Жил на мизерную пенсию по инвалидности, чуть ноги не протянул. Чтобы как-то выжить, пришлось расстаться с комфортабельной квартирой в центре да распродать семейные ценности, что остались после моих загулов. Повезло еще, что подвернулась комната в коммуналке на первом этаже в нашем же подъезде. В ней проживала одинокая сердобольная старушка, знавшая когда-то моих родителей и дядюшку, она и взялась опекать непутевого инвалида-вдовца. Сильно тогда меня поддержала. Потом и она скончалась…

С годами конечно, душевные раны зарубцевались – все проходит в жизни и даже невыносимая душевная боль. Я продолжал жить, вернее, существовать, не находя в том особого смысла, жизнь не приносила даже малой радости, тупо тянулись дни и годы. Жизнь вокруг по сравнению с прошлым изменилась, как я уже упоминал. Что касается комфорта, быта, удобств и прочего… с этим было в полном порядке, удручало другое – человек еще больше стал одиноким. Главным несчастьем для простого человека стали ни бедность, ни нищета, ни голод, а одиночество, в моем положении – особенно. Новой половинки я так и не нашел, да искать не пытался, довольствуясь воспоминаниями о прошлой супружеской жизни, терзая свою душу фантазиями о том, кем бы стал в теперешней жизни мой Игорек. Такие размышления, кроме боли, ничего мне не доставляли, но не думать об этом я не мог, таким искусственным образом пытался обмануть щемящее чувство сиротства и вдовства.

В изменившемся вокруг меня пространстве я ощущал себя инородным телом, существом не от мира сего, не в своей тарелке, барахтался кое-как, не поспевая за прогрессом, обгонявшим само время… Любопытно, что в какой-то момент, оказавшись после длительного перерыва на Невском, я вдруг с удивлением обнаружил, что с тротуаров пропали обычные пешеходы. Совсем. Их заменили, если так можно выразиться – «пешелеты», то есть те, кто летал над мостовой с помощью заплечных средств воздушного передвижения, что-то типа реактивного ранца или подобных им устройств – носились, жужжа, как гигантские шмели, не смея выскочить за ограничительную линию проспекта – там и без них хватало всяких разных летающих транспортных объектов, столкновение с которыми вело летуна к последствиям, несовместимым с жизнью. Я, конечно, понимаю – такое один раз попробуешь и уже не сможешь отвыкнуть, вот каждый и пытался переплюнуть другого в техническом новшестве. Все таскали эти бандуры за плечами с собой, даже если передвигались на короткие расстояние. Вобщем, оказалось, что человека, идущего по тротуару ногами, теперь днем с огнем не сыскать – вот до чего дожили! И только я один по старинке передвигался на коляске с электроприводом, как бельмо на глазу… у современного общества.