Александр Антонов - Воевода

Всего этого Адашев и Пономарь не знали, а что и знали о нашествиях татар, так по рассказам бывалых ратников. Потому сами двигались навстречу познанию так, как неопытный рыбак отправляется в море или охотник в тайгу. Главное для них было, однако, добраться до Козельска и отдать в руки князя Петра Одоевского грамоту. И надо сказать, их августовское путешествие складывалось удачно. Они без помех миновали Калугу, и до Козельска им оставалось семьдесят вёрст. О том они узнали на торге, куда заехали пополнить припасы себе и коням. Даниил был намерен отправиться в путь в ночь, но у Пономаря захромал конь. Оказалось, что острый камушек впился ему под копыто. На нового коня у них не было денег и они, удалив камень, решили заночевать в Калуге на постоялом дворе, дабы дать коню отдых. Чуть позже они поймут, что это была для них спасительная ночь. К утру конь отдохнул и уже не хромал. Перекусив на постоялом дворе пшённой кашей со шкварками с пылу с жару, запив всё это добрым квасом, Даниил и Иван отправились в путь. Они сочли, что семьдесят вёрст пути одолеют до вечера. Но раньше их на семь часов, в полуденную пору, нежданно-негаданно в Козельск ворвались крымские татары.

Ещё в Смоленской земле орда разделилась на две части. Одна из них во главе с ханом Девлет-Гиреем, отягощённая награбленным добром, уводя в полон тысячи невольников, увозя в коробах и корзинах сотни детей, уходила прямой дорогой в Крым. Другая часть шла на разбой в русские земли. Вёл её отважный и жестокий князь Ахмат — племянник Девлет-Гирея.

Крымская орда шла на Козельск не с юга, а с северо-запада, от Смоленска, и очень удачно приближалась к Козельску, не встречая никакого сопротивления. И когда Даниил и Иван только покинули Калугу и въезжали в село Колюпаново, крымцы прокатились через село Серебряно и были в сорока вёрстах от Козельска. В Перемышле путники заглянули на торг, а орда в это время накрыла своими хищными крыльями деревни Юрьево, Ярьково и Попелево. И вот он за Казачьей слободой — Козельск. Его северные ворота распахнуты. И первая тысяча татар, ведомая князем Ахматом, ворвалась в город в полуденный час. Две сотни воинов, что должны были оборонять Козельск, были заняты трапезой. Словно слепота напала на них, и они не видели, как из Казачьей слободы появились первые сотни ордынцев, а ворота так и остались распахнутыми.

В городе все пришли в панический ужас. С торга, с улиц все разбежались, ища спасения. Но его нигде не было. Воины, побросав ложки, схватились за оружие, и многие из них пытались защищаться, особенно те, кто был на крепостной стене. Но сила солому ломит. Полетели стрелы, и воины на стене падали, словно подбитые рябчики. И на улицах города никто из воинов не сумел оказать сопротивление. На каждого пешего воина пришлось по десять конных ордынцев. И вскоре уже некому было сопротивляться.

Лишь в козельском храме ещё жил дух сопротивления. Но это был дух, а не сила. В этот час в храме священник Питирим правил службу. Шла обедня. И когда послышались крики: «Орда навалилась! Орда в городе!» — отец Питирим велел закрыть врата церкви. В этот час в храме было больше сотни прихожан, и среди них — вся семья Питирима Вешнякова. И он подумал только об одном: как защитить горожан и семью от погибели. Но спасения, похоже, не было. Сотни три ордынцев уже окружили храм и метались вдоль стен, соображая, как лучше в него вломиться. Но вот татары увидели кучу брёвен возле подворья. Захватив одно бревно арканами, они притянули его к вратам церкви, вскинули на руки, разбежались и ударили. Врата распахнулись. Но ордынцы не вломились в храм, они попятились от него. Навстречу им шёл с высоко поднятым крестом и с посохом в руках отец Питирим. Вид его показался татарам устрашающим, и они всё дальше отступали от него. Следом за пастырем, сбившись в плотную толпу, выходили из храма прихожане. Питирим мощным голосом запел псалом Давида:

— «Возлюблю тебя, Господи, крепость моя! Господь твердыня моя; на него я уповаю; щит мой, рог спасения моего и убежище моё! Призову достопоклоняемого Господа, и от врагов моих спасусь!»

Питирим вёл своих прихожан к Калужским воротам и за ними видел лес, видел спасение. И татары распахнули улицу перед могучим пастырем, спасающим своих овец. Ордынцы смотрели на шествие заворожённо. Псалом продолжал звучать, и Питириму подпевали певчие и прихожане. И пела даже Катерина, бледная как полотно, ухватившись за мать в самой гуще толпы.

— «Возгремел на небесах Господь, и Всевышний дал глас свой, град и угли огненные. Пустил стрелы Свои, и развеял их, множество молний, и рассыпал их…»