Олег Капустин - Судьба генерала

А штабс-капитану стало немного не по себе — столько злой ненависти он прочитал во взгляде шахского сына.

— Чувствуется, что насолил ты уже персам, ох, насолил! — прошептал стоящий рядом Ермолов и стал дальше представлять своих приближённых правителю Азербайджана.

После знакомства с русскими Аббас-мирза продолжил колкий разговор с русским послом?

— Вам, как бывшему артиллерийскому офицеру, господин генерал, будет, наверно, интересно посмотреть на то, как стреляют мои новые батареи, сформированные нашими друзьями англичанами. Приглашаю вас на завтрашние учения моего нового регулярного войска. Вы самолично сможете убедиться в мощи моей армии, а заодно сэкономите и время ваших шпионов-квартирмейстеров, и деньги на оплату услуг секретных конфидентов.

— Премного благодарен вашему высочеству за такую заботу о нашем времени, средствах и безопасности нашей империи. — Ермолов поклонился. — Может быть, чтобы вы тоже не теряли зря времени и средств, мы подпишем сразу новый мирный договор о передаче русскому государству Ереванского и Нахичеванского ханств и закрепим нашу границу по Араксу? Ведь тогда вам просто не надо будет тратиться ни на новую армию, ни на ненасытных до денег советников-англичан, ведь всё равно мы к этому-то в конечном счёте и придём. — Русский генерал откровенно насмехался над воинственным наследником персидского престола, прозрачно намекая на то, что, если Аббас-мирза снова развяжет войну против русских, они его разобьют и навяжут свои условия нового мирного договора.

Наследный принц кусал от гнева губы. Ему не удалось показать себя неустрашимым и беспощадным, он только вызвал насмешку в свой адрес.

«Нельзя допускать этого самоуверенного русского генерала к отцу, — думал Аббас-мирза, как всегда выбирая самые радикальные меры в своей политической игре. — Мой старый папаша, как обычно это у него водится, уступит этим северным медведям и не только не заставит вернуть русских ну хотя бы Карабахское ханство из всех захваченных у нас земель, но и даст этим неверным собакам закрепиться на Кавказе. Если же этот ехидный пёс, генерал, сдохнет по дороге в Тегеран, то решит тем самым все наши проблемы: я начну войну, и пока русские опомнятся — а без сильного главнокомандующего они не способны будут противостоять моим воинам, — я превращу все Закавказские земли в пустыню, выжгу их дотла, а оставшихся в живых правоверных мусульман переселю во внутренние области страны… И даже если эти неугомонные русские смогут снова отвоевать у меня Грузию и Северный Азербайджан, всё равно им достанется одна мёртвая, безлюдная и бесплодная земля».

Аббас-мирза порозовел, довольный и разгорячённый своими геростратовскими мыслями.

«Да, решено, сегодня же прикажу Безюргу отравить этого северного медведя, как только он выедет из Тебриза», — решил про себя наследный принц и взглянул на Ермолова, сладко улыбаясь.

Алексею Петровичу очень не понравилась змеиная улыбка, появившаяся на тонких губах Аббас-мирзы.

— Не был ли генерал ранен в прошедшие войны и не беспокойно ли ему стоять так долго? — участливо спросил императорского посла правитель Азербайджана.

Русские откланялись. Первая аудиенция была завершена. Генерал познакомился со своим уже не просто противником, но личным врагом. Это хорошо понял Ермолов. На душе у него было неспокойно. Не нравилась ему эта восточная дипломатия!

Вечером следующего дня Николай Муравьёв возвращался пешком по широкой центральной улице Тебриза в сопровождении только одного слуги после обеда у английских офицеров, подаривших ему «Историю Персии» Малькольма. Автором этой книги был старый вояка, всю жизнь прослуживший в Индии, бомбейский генерал-губернатор, который десять лет назад несколько раз посещал эту страну, где боролся с агентурой Наполеона, обуреваемого в те годы честолюбивыми планами похода в Индию. К солидному фолианту была приложена и карта Персии. Штабс-капитану так не терпелось поскорее взглянуть и на эту книгу, и особенно на карту, что, несмотря на жару, он быстро шагал по пыльной улице, стремясь побыстрее оказаться у себя в прохладной комнатке с побелёнными стенами и зарослями алычи и абрикос под окном, увитым плющом и диким виноградом. Малиновый шар солнца уже спустился к плоским крышам тебризских домов. У арыка, журчащего рядом, правоверные мусульмане совершали омовения перед вечерним намазом. С многочисленных минаретов слышались призывы муэдзинов к молитве.