Олег Капустин - Судьба генерала

Заговорщики вскоре расстались.

А на следующий день после похорон Суворова семья Муравьёвых гуляла днём в Летнем саду. В этот погожий день там было многолюдно. Зеленели аккуратные газоны, постриженные деревья и кусты уже успели покрыться молодой, приятно пахнувшей весенней свежестью листвой. Вовсю заливались многочисленные птицы. Как ни осаживали мамаши, гувернантки и гувернёры своих громкоголосых чад, но то тут, то там на аллеях парка раздавался детский смех и громкие выкрики. Александра Михайловна, одетая в элегантное свободное платье из белого муслина, перетянутое зелёными лентами с бантом высоко под грудью по моде того времени, вела за руку Николеньку, которому очень хотелось побегать по дорожкам парка, посыпанным желтоватым песком. Но, отлично зная резвый нрав своего среднего сына (младший, четырёхлетний Михаил, остался дома с нянькой), мамаша крепко держала недовольного отпрыска рядом, приговаривая:

— Ну что ты, Николенька, как жеребёнок вечно рвёшься носиться сломя голову. Вот приедем домой, там во дворе и набегаешься. А здесь не место. Ведь, почитай, всё светское общество прогуливается. Подерёшься с каким-нибудь малолетним великим князем, отвечай потом за тебя, пострелёнка. Да и вообще, привыкай вести себя на людях пристойно.

Но Николенька не хотел упустить такого подвернувшегося вдруг случая, чтобы не облазить нового места вдоль и поперёк. А пока он коварно затих и перестал вырываться, чтобы ввести в заблуждение маменьку, радушно раскланивающуюся с знакомыми прохожими, кивая головой, одетой в широкую, на английский манер, соломенную шляпу, украшенную зелёными и голубыми лентами под цвет своих больших лукавых глаз. Отец, Николай Николаевич, отстал, о чём-то оживлённо беседуя с двумя гвардейскими офицерами, своими двоюродными братьями.

Один из них, высокий и стройный молодой кавалерист в красном вицмундире, белых лосинах и чёрных сапогах со шпорами, полковник Николай Саблуков, командир эскадрона Конногвардейского полка, привлекал внимание всех дам стройной фигурой и уверенной поступью богатого и знатного дворянина, добившегося в свои молодые годы — а было ему всего двадцать три — немалого. Его хорошо знали при дворе как отменно воспитанного молодого человека и одного из лучших танцоров своего времени. О, как он танцевал старинные менуэты в одеянии времён Фридриха Великого в паре с бывшей фавориткой царя Катенькой Нелидовой, услаждая взгляд Его Величества, помешанного на всём, что было связано с этим великим пруссаком. Да и сейчас, спустя три года, уже с новой любовью императора Анной Лопухиной, или княгиней Гагариной по фиктивному мужу, полковник с энтузиазмом кружился в поначалу запрещённом, а потом по настойчивой просьбе юной фаворитки разрешённом Павлом новейшем, элегантно-свободном, даже с оттенком некоторой скандальной фривольности танце, называемом вальсом. И такое сокровище в звании гвардейского полковника и с порядочным состоянием в полторы тысячи душ ходит холостым! Это был просто вызов всем маменькам, у которых были дочки на выданье. А так как почти в каждой петербургской семье можно было найти писклявое создание, упорно мучившее клавикорды и уши терпеливых гостей на всех званых вечерах, то можно себе представить, какой популярностью пользовался молодой повеса в столичном граде. Вот и теперь, поглядывая с умилением на стройную фигуру в конногвардейском мундире, с ним раскланивались ласково все прекрасные создания в шёлковых и муслиновых платьях, сладко облизываясь, как кошки, на славного, но пока ещё не пойманного воробышка, беззаботно чирикающего у них под носом. Рядом с полковником шагал полная его противоположность, коренастый, коротконогий, неуклюжий, как молодой медведь, но уверенный в себе на все сто процентов, несмотря на молодые годы, поручик Преображенского полка Александр Волков.

Братья чуть поотстали, а затем и вовсе свернули на пустующую боковую аллейку, где остановились и, внимательно поглядывая по сторонам, негромко продолжили оживлённый, но не радостный разговор.

— Ну, слава богу, здесь нет никого, можно хоть слово молвить, не опасаясь, что продажный слуга или горничная подслушают тебя под дверью, — проговорил Саблуков, нервно вертя в руках обязательную в то время для офицера трость с желтоватой костяной ручкой и металлическим наконечником.

— Это точно, — громче, чем ему хотелось, подтвердил преображенец. — Правда, и здесь боязно говорить: вдруг вон за теми кустами соглядатай Тайной канцелярии спрятался и подслушивает?