Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

— Ты в Москве?! — воскликнула жена. — Приезжай домой, я так по тебе соскучилась!

— Не могу, Дуняша. Иду на доклад к наркому. Я только что прилетел из Одессы.

«В Москве вместе с С. К. Тимошенко я побывал у И. В. Сталина, — отмечал Кирилл Афанасьевич, — и рассказал обо всём увиденном. Оба они отнеслись к докладу очень внимательно. В частности, мне было приказано дополнительно проверить состояние авиации, а если удастся — провести боевую тревогу. Я немедленно вылетел в Западный Особый военный округ. Шло последнее предвоенное воскресенье…»

Там Мерецков увидел то, чего увидеть никак не ожидал. По прибытии к авиаторам он объявил боевую тревогу и вместе с командующим военным округом генералом армии Павловым наблюдал, как действуют лётчики, поднимая одну машину за другой в весеннее небо. Учения были в самом разгаре. Вдруг на аэродром, где находились замнаркома и командующий округом, совершил посадку немецкий самолёт. Из него вышли немцы и стали наблюдать за тем, что происходит на военном аэродроме. Мерецкова увиденное едва ли не шокировало.

— Это что же такое? — обратился он к Павлову.

Тот, ничуть не смутившись, ответил, что по распоряжению начальника гражданской авиации СССР на этом аэродроме разрешено принимать немецкие пассажирские самолёты. Мерецкова это крайне возмутило, и он спросил Павлова, почему об этом распоряжении тот не проинформировал наркома обороны маршала Тимошенко.

— Я полагал, что, коль начальник гражданской авиации СССР даёт такое разрешение, значит, он в Москве согласовал этот вопрос с высшим начальством, — ответил Павлов.

К ним подошёл командующий ВВС округа Герой Советского Союза генерал Копец.

— Что у вас тут творится? — спросил его Мерецков.

А если начнётся война и авиация округа не сумеет выйти из-под удара врага, что тогда будете делать?

— Тогда буду стреляться! — усмехнулся генерал. Увидев, как хмуро сдвинул брови замнаркома, добавил: — Извините, я пошутил.

(Шутка, однако, получилась пророческой. Генерал Копец был хорошим лётчиком, но оказался неспособным командовать авиацией округа. Как только началась война, гитлеровцы в первый же день уничтожили на этом аэродроме почти все самолёты, и генерал Копец покончил с собой. — А. 3.).

Мерецков тут же написал телеграмму на имя Сталина о неправильных действиях начальника гражданской авиации СССР и вручил её Павлову.

— Срочно передать в Москву! А я хочу ещё побывать у лётчиков истребительного полка.

Едва Мерецков приземлился на аэродроме, как командир истребительного полка доложил ему, что над зоной появился немецкий самолёт.

— Сбивать нарушителей воздушного пространства нам запрещено. Что делать? — На лице полковника читалось смятение, да он этого и не скрывал.

— Сажайте чужой самолёт! — приказал Мерецков.

Полковник выскочил из дежурной комнаты, а Кирилл Афанасьевич запросил Москву. Ответ поступил быстро: самолёт не сбивать! Странно, усмехнулся Кирилл Афанасьевич, о посадке умолчали. Он вышел посмотреть, что делается в воздухе. Запыхавшийся командир полка доложил:

— Товарищ замнаркома, немецкий самолёт мы посади ли. Какие будут распоряжения?..

Возвращаясь в Москву, Мерецков под рёв двигателей самолёта размышлял о том, сообщит ли ему Сталин об этом немецком самолёте. До сих пор он не мог успокоиться: «Отпустить! Надо ли было отпускать? Немцы явно вели разведку в приграничном районе. Интересно, как на всё это посмотрит маршал Тимошенко?»

Чего ожидал Мерецков, то и случилось. Ни слова не утаивая, он доложил обо всём, что видел у авиаторов, наркому Тимошенко. Тот, выслушав его, сказал:

— Действовал ты, Кирилл Афанасьевич, по-боевому, и претензий к тебе нет. Я сейчас проинформирую товарища Сталина. — Маршал тут же позвонил ему по «кремлёвке».

— Приезжайте ко мне с Мерецковым! — приказал вождь.

Разговор был короткий. Сталин, как поняли они оба, был не в духе. Выслушав информацию Мерецкова о тревожной ситуации в приграничье, он резко произнёс:

— На границе порядков не изменять, иначе мы спровоцируем немцев на выступление!

— А как быть с самолётами-нарушителями? — спросил Тимошенко.

— Сажать их на наши аэродромы, потом будем разбираться, почему допущено нарушение воздушного пространства. — Вождь взглянул на Мерецкова. — Вы же приказали посадить «юнкерс», и наши лётчики это сделали. А теперь расследованием займутся те, кому это положено делать.

«Но немецкий самолёт-нарушитель отпустили, когда я был ещё там!» — едва не воскликнул Кирилл Афанасьевич. Он недовольно поджал губы.