Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

— Узнал я буквально сейчас, перед отъездом на вокзал нашей группы слушателей, и очень возмущён. Да, я был в прошлом году ранен на фронте, но я здоров и готов снова сражаться с врагами. А наш медик заявил, что меня не и несли в список по вашему, Андрей Евгеньевич, распоряжению. Я этому не поверил.

— И зря не поверили, — усмехнулся Снесарёв. — Из всех, кто был на фронте, вы один были тяжело ранены, и я счёл нужным больше не посылать вас на фронт, дать вам возможность укрепить своё здоровье. — Он вынул из пачки папиросу и закурил. — А знаете, мне это нравится, — небрежно бросил он, попыхивая папиросой.

— Что? — не понял Мерецков.

— Ваша горячность, возмущение тем, что вас не посылают на фронт. Я отдал такой приказ из благих побуждений, чтобы вы смогли больше не болеть от полученной раны и успешно закончить академию. И потом, вам ведь всю жизнь надо служить в войсках, да ещё в роли штабного работника, и не просто какого-то штаба, а Генерального! Надо иметь крепкое здоровье, чтобы успешно исполнять важную и весьма ответственную должность. Что, разве я не прав?

Лицо Мерецкова не выражало ни удивления, ни обиды, ни равнодушия, но пылало. Кирилл Афанасьевич почувствовал, как кровь прилила к щекам, и скрыть своё волнение он никак не мог.

— Я задал вам вопрос, товарищ Мерецков, — сухо напомнил генерал, всё ещё жадно затягиваясь папиросой.

— Вы правы, Андрей Евгеньевич, — наконец заговорил Мерецков. — Ранение у меня было тяжёлое, и я ещё не знаю, как оно скажется в дальнейшем на моём здоровье. Но это меня не пугает. Сейчас я совершенно здоров и прошу вас разрешить мне убыть на фронт. Я уже и отцу написал, что ухожу воевать с белополяками, а учёбу продолжу после окончания войны. И невесте своей написал. И вдруг я остаюсь в академии и буду нести караульную службу… Извините, товарищ генерал, но такое не по мне. Очень вас прошу разрешить мне уехать на Юго-Западный фронт со своей группой.

— А если вдруг там вас снова ранят?

— Значит, такая у меня судьба… И потом, я такой же настырный, как и вы, товарищ генерал…

— Что-то я вас не понял, товарищ слушатель… — насупил брови Снесарёв. — О чём вы?

— О том, Андрей Евгеньевич, что в мае 1918 года ЦК нашей партии и Совнарком приняли решение о создании на территории страны нескольких военных округов и одним из них, Северо-Кавказским, назначили командовать вас. А округа-то ещё не было, его следовало организовать. Вы тогда находились в своём родном городе Острогожске Воронежской губернии, но, получив телеграмму военного руководителя Высшего военного совета Республики Бонч-Бруевича, прибыли в Москву, а затем в Царицын и организовали его оборону. Вам было очень трудно, но вы не отказались от назначения и действовали решительно. Ведь так?

— Да вы просто мой биограф! — воскликнул Снесарёв. От волнения он встал и прошёлся по кабинету.

— Я много о вас читал, Андрей Евгеньевич, — смутился Мерецков.

— Вы правы, — вздохнул генерал, — мне действительно было очень тяжело. В Ростове и Новочеркасске советская власть пала от ударов контрреволюции. Отряды красных бойцов отступали от Царицына. Вся Кубанская область была захвачена Добровольческой армией Деникина, а в Сальском округе хозяйничала Донская армия белых. На Царицын наступала сорокатысячная армия генерала Краснова, вооружённая до зубов… Потому-то Царицыну и суждено было стать центром борьбы с контрреволюцией.

— Но вы были решительны, ничто вас не испугало, не так ли?

— У меня, голубчик, был в кармане мандат номер двенадцать восемьдесят два, и подписал его Председатель Совета Народных Комиссаров Владимир Ульянов-Ленин! Мне, бывшему царскому генералу, дал все полномочия вождь Советского государства! Как тут не напрячь свои силы? И я сделал, казалось бы, невозможное… — Снесарёв помолчал. — А теперь вот возглавил Академию Генерального штаба. От таких высоких должностей и голова может пойти кругом, но не пошла, голубчик, и не пойдёт! — Генерал по прямому телефону вызвал к себе медика академии, и тот сразу прибыл. — Включите в список убывающих на Юго-Западный фронт слушателя Мерецкова, — приказал он. Подошёл к Кириллу Афанасьевичу и пожал ему руку. — Желаю вам успехов на фронте! Возвращайтесь в академию полноценным красным командиром!..

— Я так рад, товарищ генерал, что и слов нужных не могу подыскать, — твёрдо заявил Мерецков. — Но в одном могу вас заверить: буду сражаться до последнего дыхания. Мели уж что случится, то последнюю пулю для себя поберегу…