Александр Золототрубов - Мерецков. Мерцающий луч славы

— Он всё ещё в Ростове?

— Да. Правда, пишет мне редко. Наверное, потому что недавно побывал у меня в гостях. Он приезжал в Москву по своим медицинским делам и заходил ко мне. И знаете с кем? С Брусиловым!

— Жаль, что я об этом не знал, не то бы пришёл. — У Мерецкова голос был тихий, словно он боялся, что его услышит кто-то другой.

— Папа был с ним на фронте, лечил его, и они так подружились, что скучают друг по другу. — Она помолчала. — Ну а что нового у вас? Не женились?

— Нет. Женюсь, как и говорил вам, после войны.

В дверь постучали. Татьяна пошла открывать гостю.

— Здравствуй, Танюша, я так по тебе соскучился… — услышал Мерецков чей-то голос. Кто это? Наверное, её ухажёр, она ведь не замужем…

В комнату вошёл молодой человек. У него были зелёные глаза, спокойное лицо.

— Это мой кузен, зовут его Аркадием. — Хозяйка взглянула на гостя. — А это Кирилл Мерецков, слушатель Академии Генерального штаба. В прошлом году на фронте его ранило, и вылечил этого симпатичного молодого «академика» мой отец — хирург Игорь Денисович Костюк.

— Рад с вами познакомиться. — Аркадий протянул руку, и Мерецков подал свою. — В прошлом году летом я тоже воевал на Северном Кавказе.

— Вы сражались против белых? — спросил Мерецков.

Аркадий закатал рукав рубашки, Кирилл Афанасьевич увидел косой шрам.

— Удар шашкой — и я получил отметину на всю оставшуюся жизнь! — Он произнёс это весело, с улыбкой, словно рад был получить рану. — А вы где воевали?

«У хирурга Костюка сына тоже зовут Аркадием», — почему-то в голове Мерецкова возникла эта мысль.

— Под Казанью мы громили белочехов и белоказаков, — сказал Кирилл Афанасьевич. — А сейчас еду в Харьков в штаб Юго-Западного фронта. Там меня определят в какую-то армию. В этот раз мы будем воевать против белополяков.

— Удастся ли сломить их войска? — спросил Аркадий. — Пилсудский заявил, что Красная Армия ему не страшна и что его солдаты преподнесут красным урок! — Гость засмеялся.

— Пилсудский — хвастун, и я уверен, что мы его попьём! — горячо возразил Мерецков. Он встал. — Спасибо вам, Таня, за гостеприимство, мне пора на вокзал. Вы уж извините…

«А на мой вопрос, на чьей стороне воевал Аркадий, он мне так и не ответил», — подумал Мерецков, спеша в академию.

— Ты был в городе? — увидев Мерецкова, спросил его коллега по учёбе. — Можешь ещё пойти погулять.

— Почему? Ведь отъезд был намечен на пять вечера, — удивился Кирилл Афанасьевич.

— Отъезд перенесли на утро.

«Ну что ж, есть ещё время написать отцу и Дуняше», — решил Мерецков.

Уединившись в кабинете, где у них обычно проходили занятия по тактике современного боя, он написал отцу короткое письмо. «Батя, нас, слушателей академии, снова отправляют на фронт. Ты, наверное, уже знаешь, что польские паны во главе с Пилсудским, этим матерым врагом советской власти, начали против нас войну. Так что надо им преподнести урок. А урок им будет, в это я верю, как и в то, что утром всходит солнце, а вечером оно заходит. Воевать я буду на Юго-Западном фронте, которым сейчас командует Александр Егоров. Ты, помнится, очень его хвалил за военный талант. Вот и поглядим, как он развернёт свои войска против белополяков.

Как там мама? Скажи, что я целую её.

Ну всё, батя. Береги себя!

Р. S. Если увидишь секретаря у кома РКП(б) моего друга Малкова, скажи, что я на фронте. Обнимаю тебя, батя. Кирилл. 15 мая 1920 г.».

«Дуняша, моя дорогая…» Слово «дорогая» он зачеркнул и вместо него написал «милая», потом скомкал листок и взял другой. «Дуняша, моя милая, если бы ты знала, как грустно мне без тебя! Ты всё упрекала, почему я редко пишу. А писать-то, дорогуша, у меня вовсе нет времени! Человек я в учёбе дотошный, всё мне хочется знать, до всего дойти своим умом, и потому времени для тебя совсем не остаётся. А теперь и подавно ты не скоро получишь от меня весточку: я ухожу на фронт, а там на уме одна мысль — как уничтожить врага, а самому живым остаться. Буду воевать против белополяков. Завтра уезжаю поездом в Харьков, там получу назначение в какую-то нашу армию.

Привет твоим родным, сёстрам. Целую тебя в щёчку. Береги себя. До встречи!

Р. S. У меня есть предложение, Дуняша. После войны, когда мне дадут отпуск, я проведу его в Судогде, где у меня немало боевых друзей. Там мы с тобой сыграем нашу свадьбу. Ты как, не против?

Твой Кирилл. 15 мая 1920 г.».

— Вы здесь, а я вас ищу! — К Мерецкову подошёл преподаватель академии Лукин, читавший курс истории. Он был влюблён в свою профессию. Мерецкову особенно понравилось, как Николай Михайлович рассказывал о Французской буржуазной революции конца XVIII века, он очень образно характеризовал её видных представителей — Марата, Робеспьера и Дантона. Сам Лукин вступил в партию большевиков ещё в начале века и активно участвовал в работе Московской партийной организации.