София Волгина - Екатерина Великая. Завершение Золотого века

— Я бы давно все прекратил пушками!

Екатерина, не сдержавшись, резко осадила его:

— Ты кровожадный дурак! Али ты не знаешь, что пушки не могут воевать с идеями?

Она переслала барону Симолину через Амстердам солидную сумму в шестьдесят тысяч ливров, предназначенную для подкупа нужных людей, благодаря чему, барон довольно скоро раздобыл ключ к шифру Этьена Женэ — нового французского поверенного в делах в Петербурге. Такожде он вошел в контакт с депутатом от духовенства, членом Национальной Ассамблеи, Шарлем Морисом де Талейраном, родственником офицера де Дама, служившего при князе Потемкине. Екатерине хотелось бы использовать страх, коий внушали Парижу британские вооруженные морские суда в Портсмуте. Британия, пытаясь устрашить Россию, держала наготове могучую, без малого в сорок линейных судов, эскадру для похода противу России, дабы оказать давление в решении «Очаковского кризиса». Однако, на ее взгляд, не страшная русскому флоту сия эскадра, могла бы легко повергнуть французскую флотилию!

— Как бы так учинить, — говорила императрица своим секретарям, — да развернуть аглинский флот, да на французов?

Безбородко бросал на Екатерину удивленные взгляды:

— Ужели вы, Ваше Величество, не ведаете, каковы король Георг и его управитель премьер Питт? К ним ни на каковой драной козе не подъедешь.

Подперев большую с проседью голову рукой, он задумался, засим сказал со смешком:

— Разве токмо Вы, Ваше Величество, с вашим великим умом, сумеете что-либо придумать? Тем паче, мыслю, сие не тако трудно было бы учинить, учитывая их вековую враждебность к друг другу.

Хотелось Екатерине ответствовать ему что-нибудь сообразное, но лишь молвила:

— Посмотрим, что предложит нам граф Семен Романович Воронцов… Я послала ему запрос в Лондон.

— Мыслите, дрогнет что-либо у них в парламенте? Ведь знают, что и до них дойдет всякая революционная ересь, — полюбопытствовал Храповицкий.

Императрица, оглянувшись в его сторону, ответствовала скептически:

— Пусть займутся делами своей страны. А то недалек час, когда и у них заведутся революционеры, понеже везде хватает недостойных трусов, не знающих ни веры, ни закона, ни чести.

Храповицкий тихонько прокашлявшись, испросил:

— А что у нас предпринимается, Ваше Императорское Величество, дабы избавить страну от революционной заразы? Имею в виду, опричь того, что все иммигранты из Франции подписывают бумагу, что они не якобинцы и будут вести себя, как подобает у нас в России?

Безбородко подобострастным тоном изрек:

— Сия мера с подписыванием бумаги, кстати, мыслю, весьма поучительна и правильна, государыня-матушка!

Екатерина паки скептически усмехнулась:

— Вы же ведаете, граф, что всех юнцов, кои принимали участие в июльских событиях, или записавшихся в парижские клубы, я отозвала в Россию и отправила в места отдаленные.

Безбородко согласно кивал. Взгляд у него был удрученный. Вдруг спросил:

— А что с шумным делом Радищева? Сказывают, Шешковский вывел его на чистую воду?

Екатерина, сделав недовольную гримасу, небрежно ответствовала:

— Сей «писака», изволил написать пасквиль на российскую жизнь, нарушающий общественный покой! Начинается сия прежалкая повесть о семье, проданной с молотка за долги господина. Ужели вам не пришлось почитать сей «шедевр»?

Храповицкий негодующе изразился:

— Я прочел его, государыня. «Шедевр» сей направлен на то, чтобы произвести в народе негодование противу начальства. К тому же наполнена оскорбительными и неистовыми изражениями противу всех и вся!

Безбородко, выпятив губу, с аттенцией слушал кабинет-секретаря. Екатерина удрученно барабанила своими длинными пальцами по столу и молчала.

Закончив, разволновавшийся Храповицкий, по привычке, дернул толстую мочку своего уха.

— Да-а-а, — протянул Безбородко, — после революций в Америке и Франции, народы осмелели, позволяют себе вольности непотребные.

Екатерина пожала плечами. Вспомнив про новое дело, сказала:

— Теперь еще одна забота: не знаю, что делать с книгоиздателем и масоном Николаем Новиковым. Новый Главнокомандующий Москвы, князь Прозоровский, шлет доносы на его неблагонадежность.

Безбородко поднял брови, заметив:

— Книги — дело сериозное, особливо, в деле распространения крамолы. Многие масоны мне весьма подозрительны.

Екатерина, задумчиво взглянув на Храповицкого, как бы испрашивая его совета, строго изрекла: