Дэвид Гилман - Бог войны

Христиана в ужасе прикрыла рот ладонью.

– Мы должны помолиться за нее, Томас. Как и ты должен помолиться за своего короля.

– Молитвами ему не поможешь. Этот брак давал Эдуарду ручательство союза с королевством Испанским. Чума унесла не только принцессу; вероятно, она исхитила у него мир. – Он пробежал взглядом по каракулям и, как только уразумел их смысл, продолжал: – Король Филипп пытается созвать новую армию, но теперь налогов недостаточно. Слишком много умерших. А мне еще надо расплатиться. – Он вручил письмо Христиане. – Тут Бланш тебе пишет.

Как ни хотелось ей поскорей узнать вести от Бланш д’Аркур, она удержалась от взгляда на страницу.

– За тобой будут охотиться?

– Там все сказано, – указал он на письмо. – Если меня схватят, то смогут вернуть себе территорию и города. Я представляю угрозу. Словом, смахивает на то, что идея Жана сработала.

– Это не мессир д’Аркур предложил тебе рискнуть всем. Это был ты. Бланш мне сказала.

– Что проку от меня было бы без моей доброй шуйцы, чтобы держать лук? Тебе не о чем тревожиться. Здесь ты в безопасности, теперь всякому и мимо монастыря-то запросто не пройти, не то что пробить эти стены.

В душе он знал, что в Шульон способен пробиться любой решительно настроенный враг, располагающий достаточно многочисленным войском, но это маловероятно, учитывая, какие опустошения учинила чума. Куда больше его занимал вопрос, сколько еще он способен свершить.

Время отмерял только благовест монастырских колоколов. День сменялся ночью, на смену ей снова приходил день, и так утекал месяц за месяцем. Они жили словно в пустыне, вспоминаемые лишь редкими гонцами.

Блэкстоун изменил облик Шульона, приставив к делу всех мужчин и женщин в городе. Праздность – родительница страха, и под руководством Гино они делали, как он повелел, потому что все до единого признали его своим владыкой. Они не только трудились в полях под бдительным призором и защитой солдат, но и вырыли вокруг города широкий ров, а из вынутого грунта возвели мощный оборонительный вал в несколько футов высотой. Томас собственноручно выложил фундамент для узкого моста, построенного городскими плотниками, – достаточно широкого для одной повозки. Все это укрепило оборону города, ставшего для него ключевым в защите территории. Иссохшие трупы обезглавленных наемников скрылись под вырытым грунтом, и ко времени, когда Генри Блэкстоун начал расхаживать по дому, стаскивая со столов скатерти и украшения, англичанин отвел в сторону речушку, протекавшую вокруг Шульона. Ров не слишком широк, но предотвратит штурм с помощью лестниц, и укрепленный город будет можно удержать силами небольшого гарнизон с помощью городских жителей. Томас не давал людям отдыха. В случае набега солдаты, привычные только к гарнизонной службе, для него бесполезны, так что он распекал и Гино, и Мёлона, с помощью этого ухищрения подтолкнув их людей к состязанию. Оба командира муштровали солдат в пикейном бое и стене щитов, в обороне и нападении; осыпали их ударами булавы и меча и отбраковывали слабейших, стыдя их до тех пор, пока те не принимались молить избавить их от караульной службы и позволить вернуться в боевой отряд. В тяготах выучки Блэкстоун не щадил никого, в том числе и себя.

Однажды утром, еще до зари, когда Блэкстоун уже был на ногах, раздался призыв монастырского колокола к утрене. День снова сулил выдаться холодным и ветреным, и он порадовался, что загодя отрядил солдат в лес охранять горожан, грузивших дрова в подводы. Они нарубили свежих дров, но нужное тепло может дать только выдержанная древесина. Они набили хлева и амбары каштановыми дровами, но от них проку не будет, пока они не полежат два-три сезона. Томас отдал распоряжение искать ясень, потому что он хорошо горит и сухой, и сырой – он и медленно горящий дуб. Но нынче утром колокол звонил как-то уж очень настырно, и лишь через пару минут Блэкстоун сообразил, что это призыв не к молитве, а к страже поскорее вернуться в монастырь.

Мёлон уже поднял людей пинками из постелей и послал конюхов седлать лошадей. Когда они выехали из ворот, колокол уже прекратил свой настойчивый зов. А когда они свернули за поворот и монастырь замаячил впереди, заговорил снова, но на сей раз уже в другом ритме – теперь действительно к утрене. Подъехав ближе, они поняли, что их поджидает не опасность, а лишь всклокоченный всадник в тунике, похоже едва державшийся в седле от усталости. Вторая лошадь, привязанная за чумбур следом, несла щит и меч рыцаря. Хотя разобрать герба Блэкстоун не мог, но это ему и не требовалось. Седок был ему знаком.