Дэвид Гилман - Бог войны

Блэкстоун вернулся в монастырь, где Мёлон тут же приставил послушников мастерить штурмовую лестницу. Стена Томаса уже обретала форму. Сколотили деревянные рамы – снизу пошире, чем сверху, – в качестве шаблонов, чтобы она была как можно ровнее по высоте. Разметили участок в форме стены, а затем туго натянули между рамами отрезки шпагата в помощь кладчикам. С помощью свинцовых отвесов Талпен и Перенн выставили ее строго вертикально. Стена росла ряд за рядом, и через каждый ярд или около того ее скрепляли, пуская камни вперевязку. Блэкстоуну увиденное понравилось. Эти люди знают в деле толк. Камни клали чуть под углом вниз, чтобы дождь сбегал с них, а по окончании каждого ярда группа пожилых монахов вываливала в пустоты корзины мелких камней и гравия. Стена ни за что не будет настолько прочной, как хотелось бы Томасу, зато скорость работы служила добрым предзнаменованием. Заступая на место другой, новая смена видела, как много камня уже уложено. Ни Талпен, ни Перенн не желали уступать друг другу, и это состязание захватило и их подначальных. Скорость работы все возрастала, солдаты начали вступать в союзы, чтобы превзойти предыдущую смену, что повергало монахов в уныние, пока настоятель брат Марк не узрел в более взыскующей работе путь к спасению. Состязанием Бог указует им путь, возвестил он братии. Чем быстрее они закончат стену, тем быстрее смогут вернуться к своей молитвенной жизни. Ревностный труд дарует им освобождение от ярма англичанина.

Перемена не ускользнула от внимания Блэкстоуна; заметили ее и Талпен с Перенном.

– Они следуют за настоятелем охотно? – поинтересовался он у двоих строителей стены.

– Смахивает на то, – ответил Талпен. – Насколько я уразумел, аббата пристроили сюда не меньше года назад, когда орден отделался от него. Монахи его не желали: когда старый аббат помер, они высказались за настоятеля. Но у аббата Пьера есть какие-то связи, он добился благосклонности короля и был водворен сюда. Кто бы посмел выступить против? Селяне возделывают землю, а он собирает их десятины, сидя на своей толстой заднице.

– Впрочем, настоятеля они вроде бы слушаются, – подтвердил Перенн.

– Хорошо. Вы довольны их работой?

– Сами видите, сэр Томас, – указал Перенн взмахом руки. – Ночная работа удвоила наши старания. Истинно, они работают на славу.

Блэкстоун был доволен не меньше строителей стены.

– Тогда подбодрите их. Не бейте.

Нормандцы переглянулись.

– Стегнуть веревкой по ленивой спине и не наказание вовсе, сэр Томас, – возразил Талпен.

Блэкстоун кивнул.

– Я работал в каменоломне с семи лет от роду. Камнелом лупил меня что ни день, пока мастер-каменщик, заметив мое усердие, не попридержал кнут. Порадейте, чтобы мы поступили с ними так же. Похвалите их работу. А за каждый лишний ярд, уложенный раньше срока, мы будем выдавать людям и братии дополнительные пайки хлеба, в конце каждой смены добавку вина или эля. Обязательно передайте кухарю.

Мгновение казалось, что Талпен и Перенн хотят оспорить его приказ, но они понимали, как ценен для человека свежий хлеб, а уж обещание добавки эля – получше, чем яблоко перед носом у осла. Обещаний их владык сполна заплатить им за службу Блэкстоуну и возможность заработать на этой авантюре еще больше хватило с лихвой, чтобы они выступили вперед и принесли клятву молчания и повиновения. Во-первых, не раскрывать, кому они верны на самом деле, а во-вторых – исполнять веления юного англичанина. Все эти люди ходили за своими владыками в бой. Видели, как глупость и беззаботное пренебрежение их жизнями уносит многих из их товарищей. Пока что Томасу удавалось избегать обоих промахов. То, что он говорит по-французски, ничуть не отменяет тот факт, что он по-прежнему ублюдочный англичанин и лучник до мозга костей, хотя эти недочеты ему начали мало-помалу прощать, видя в нем такого же человека, как они, – солдата, добившегося высокого положения своим искусством и доблестью.

Это они уж как-нибудь переживут.

Перед наступлением сумерек Блэкстоун повел двадцать человек в лес. Десятерых солдат он оставил охранять монастырь и следить, чтобы монахи не покидали дормитория. Отправившиеся с ним несли две штурмовые лестницы, чтобы перебраться через стены под сенью черных кудлатых туч, кувырком гонимых по небу студеным ветром. У основания стены зиял тьмой овраг, выстуженный оттого, что солнечный свет никогда туда не заглядывал, где туман застаивался не только ночью, но и почти на весь день и вечно тянуло сырым могильным духом.