Иван Кудинов - Окраина

Вечером, когда занятия кончаются, затихают классы и коридоры, сторож гимназии Павел Антонович, отставной николаевский солдат, обходит свое заведение, бормоча себе под нос не то молитвы, не то ругательства, запирает двери и спешит в сторожку, где он живет вот уже третий год и где нередко собираются у него гости — освободившиеся от занятий учителя: тут и Радомский, и Михаил Михайлович Требушинский, и хромой Антаков… Позже всех является эконом гимназии Анципа. Он выгружает на стол прихваченную на кухне закуску, собравшиеся оживляются, весело перемигиваются. Требушинский то и дело снимает очки, протирает рукавом и, как бы оправдываясь, говорит:

— Потеют, бог знает отчего… Спасу нет.

— Знамо, потеют… — кивает Антаков и шумно сглатывает, глядя на возвышающийся посреди стола штоф вина.

— Чревоугодники! — раскатисто хохочет Радомский. Наконец усаживаются за стол, разливают по стаканам вино. И Радомский говорит:

— Господа, какой сегодня день?

— Пятница, — услужливо подсказывает Антаков.

— Тот-то и есть, что пятница… А завтра святая суббота. Давайте, господа, выпьем за будущее.

— Не хочу за будущее, — вдруг объявляет Требушинский, очки его поблескивают. — Не хочу за будущее, — мотает он головой. — Кто его знает, что в нем там, в этом будущем…

— И то сказать, — подхватывает Антаков. — Какой прок от этого будущего? Думаешь о нем, думаешь, ждешь его, а оно подкатит, дак не возрадуешься — хуже прошлого…

— Чревоугодники! — хохочет Радомский. — Будущее тем и хорошо, что оно всегда впереди. Вся надежда на него.

— А мне сегодня инспектор наш, уважаемый Прядильщиков, выговор сделал за отклонение от урока, — признался Требушинский. — Подумайте, говорит, о своем будущем… Должно быть, кто-то доложил ему о «зверинцах». Нет, господа, давайте лучше выпьем за сегодняшний день. А завтра, коли оно будет, соберемся, даст бог, дак и еще выпьем… Всему свой срок, господа.

Странно было, что эти люди, ничего уже не ждавшие от жизни, цеплявшиеся за нее лишь по привычке, инстинктивно, пытались еще научить чему-то других… Но не им суждено было развить жажду знаний, пробудить умы и сердца юных своих учеников — это выпало на долю других обстоятельств.

После третьего класса оставил гимназию Колин сосед по парте Наумов (будущий сибирский писатель Николай Иванович Наумов), он поступил на военную службу и отправился в Омск. Уехал и больше не вернулся богатырь и добряк Дер-бер. Доходили слухи, что он женился и жил на заимке, в тайге, верстах в сорока от Томска.

Для Коли учеба растянулась на много лет. Но всему приходит конец. Когда он учился в шестом классе, внезапно умер отец — не болел, не жаловался, а рухнул, точно дерево в бурю. Коля долго не мог смириться, свыкнуться с тем, что отца никогда уже не будет, никогда не повторится вчерашний день…

В ту осень Коле Ядринцеву исполнилось семнадцать лет.

Однажды Коля вернулся из гимназии, а дома, еще не пороге, встретила его Агнюша и шепотом, как великую тайну, сообщила:

— А у нас гость.

— Какой гость? — удивленно смотрел Коля на разрумянившуюся, чем-то взволнованную Агнюшу. И вдруг догадался: — Неужто жених твой воротился? Вот славно!..

Агнюша вспыхнула, замахала рукой, обиженно проговорив:

— Будет тебе про жениха-то, будет… Нет его, давно уж, поди, косточки его белы истлели, воронье растащило…

— Прости, Агнюша, но я подумал…

— Нет, Коля, не жених, — вздохнула Агнюша. — Квартирант.

— Квартирант? Какой квартирант? — еще больше удивился Коля, не мог ничего понять: отродясь они в своем доме не держали никаких квартирантов. Странно. Он вошел к матери, остановился в дверях. Мать, занятая какими-то своими делами, сидела к нему спиной и не сразу его заметила. Коля кашлянул. Мать обернулась. Посмотрела на него внимательно:

— Ты уже пришел?

— Сегодня уроки были сокращены, преподаватель заболел… — сказал он быстро и, как бы перебив самого себя, спросил: — Скажи, это правда, что у нас квартирант поселился?

Февронья Васильевна отложила пяльцы с вышивкой, встала и подошла к сыну. И Коля впервые заметил, что мать ниже его ростом, лицо ее в тонких морщинках, бледное, с глубоко запавшими глазами. Год назад умер отец, и мать сразу как-то сдала, поблекла, словно потеряв интерес к жизни. Смерть отца была неожиданной, и опомниться они после этого никак не могли…

— Что еще за квартирант, откуда? — ломким, неустоявшимся голосом обиженно спросил Коля. — Нам что… скучно одним?