Иван Кудинов - Окраина

Голод охватывал не только среднерусскую полосу, но и Западную часть Сибири, Тобольскую губернию, которую прошлое лето постиг недород. Тысячи переселенцев, направлявшихся в Сибирь, оказались в крайне бедственном положении. Какими ничтожными, смехотворными показались Ядринцеву на фоне этих грозно и неотвратимо надвигающихся событий переживания петербургского обывателя, напуганного подорожанием плиточного чая.

А из Курска, Перми, из Тюмени и Тобольска доходили слухи: голод приобретает угрожающие размеры. Начинались эпидемии. Ядринцев попытался написать об этом статью. Но что можно написать, не зная истинного положения дел. Надо было видеть все это своими глазами…

Однажды зашел молодой врач Петр Сущинский, с ним Ядринцев познакомился зимой на одном из благотворительных вечеров. Был он взволнован и чем-то расстроен.

— Слыхали, Николай Михайлович, какое бедствие постигло российских переселенцев, сибиряков? — заговорил он сразу, без предисловий. — Страшное творится. Одного не могу понять: неужто наше правительство не знало положения дел на окраинах и не могло предотвратить этой беды?

— Правительству не до окраин… Да и только ли на окраинах такая беда?

— По всей России, — согласился Сущинский. — Мне говорили, что в Оренбурге стараниями благотворителей учрежден комитет помощи нищим. Открыто общежитие, в котором собрано уже четыреста человек…

— Нашли выход? — усмехнулся Ядринцев. — Общежитие для нищих… Сколько же таких общежитий понадобится, чтобы всех страждущих России приютить? Да и можно ли таким-то образом избавиться от нищеты?

— Что же делать? — спросил Сущинский.

— Не знаю. Не знаю, Петр Григорьевич, — покачал головой Ядринцев, в сумрачной комнате лицо его казалось совершенно белым. — Не знаю, — в третий раз он сказал. — Но думаю, что нынешнему поколению работа нелегкая предстоит. Да, да, Петр Григорьевич, нынешнему, то есть вашему поколению… Вам предстоит искать пути к улучшению и обновлению жизни. А бедствие нынешнее, — после паузы продолжал, — это, если хотите, логическое следствие всей совокупности современных условий. А вы говорите, общежитие для нищих… — опять усмехнулся.

Они помолчали. Быстро темнело.

— А я к вам, Николай Михайлович, с просьбой, — сказал Сущинский. — Не знаю, одобрите ли вы задуманное нами… Дело заключается в том, что мы решили создать санитарный отряд, добровольцы уже есть, и поехать в Сибирь, к бедствующим переселенцам. Но мы не имеем средств. Вот потому и решили обратиться к вам за помощью…

— Ко мне за помощью? — удивился Ядринцев. — Чем же я смогу вам помочь? Средств и у меня, как вы, должно быть, догадываетесь, нет.

Сущинский смутился:

— Догадываюсь, Николай Михайлович. Но…

— Но, — перебил его Ядринцев, стремительно шагнул к нему, взял за руки, крепко сжал, — но, друг мой, обещаю сделать все возможное.

И через два дня, встретив Сущинского, бодрым голосом сообщил:

— Могу доложить: деньги на ваше предприятие найдены! Сибиряков дает. Готовьтесь. И вот еще что… — отойдя немного, остановился и посмотрел на Сущинского. — Не забудьте же включить в список и меня. Вместе поедем в Сибирь.

В конце мая санитарный отряд прибыл поездом в Тюмень. Было поздно. Никто их не встречал, хотя Ядринцев накануне дал телеграмму на городское правление. Впрочем, телеграмма могла затеряться, попасть не в те руки…

Ядринцев, поеживаясь, первым вышел из вагона, держа в руках тяжелый дорожный баул. Следом за ним спустились на перрон остальные. Стояли в нерешительности, не зная, куда идти, как быть дальше… Шумная толпа встречающих и пассажиров схлынула, растекаясь в разные стороны, стих гомон, на тускло освещенном перроне осталась лишь группа медиков. Да несколько одиноких, подозрительных фигур неспешно фланировали вдоль состава.

— Что-то оркестра не слышно, господа, — насмешливо сказал Сущинский. — Что будем делать, Николай Михайлович?

— Оркестра ждать не станем. Поедем в гостиницу.

— А может, сразу на пристань? Разыщем переселенческие бараки… — предложила одна из фельдшериц, Вита Русанова, самая молодая из всей группы, маленькая, хрупкая, совсем еще девочка. — Возможно, там кто-то нуждается в нашей помощи… Николай Михайлович!

— Нет, нет, — возразил Ядринцев. — Сначала в гостиницу. Петр Григорьевич, — обернулся к Сущинскому, — на вашей совести извозчики. Где они?..

Было темно, сыро, дул ветер. Ехали наугад — не то по Спасской, не то по Царской улице. Грязь хлюпала под колесами. Дождь, не переставая, моросил.