Юрий Когинов - Недаром вышел рано. Повесть об Игнатии Фокине

Случится же такое — все знакомые реки перебрал, все города вспомнил, куда заносила судьба, а самый первый свой город и первую свою реку из ума упустил!

Да ведь на Киев похожа картина, что открывается сейчас с палубы «Магдалины»! И купола, сверкающие солнцем, и целые улицы домов и домишек, так же в окружении садов, карабкались там вверх по круче и резво устремлялись вниз, к Днепру, по которому вот так же сновали пароходы, как сейчас и здесь, в Брянске.

«Мария Магдалина», утробно постукивая машиной, лениво пересекала Десну. Прямо по курсу темнели низенькие ветхие лачужки, которыми начинался город, его, так сказать, самый нижний этаж, который так похож на киевский Подол.

В одной из лачужек в Киеве, на Подоле, двадцать семь лет назад и родился Игнат.

Как не раз вспоминал отец, Иван Васильевич, оказался он в ту пору в Киеве в поисках воли. За двадцать ему только перевалило — отслужил солдатчину, побывал с воинскими частями в Варшаве, Одессе, Кременчуге, в железнодорожной бригаде освоил специальность машиниста. И заграницу повидал — отрядили молодого механика в Кенигсберг для приемки заказанных там семи пароходов для какой-то русско-иноземной фирмы,,

Когда вернулся в родное Людиново, на заводе промышленника Мальцева нашлось место машиниста узкоколейки. Был уже женат. Первенец Василий появился. Но больно несладкая оказалась жизнь в кабале заводчика-генерала, и Иван Фокин, забрав жену Антонину и сына, махнул в сытный город Киев. Не сомневался: с его специальностью наймется в любую пароходную компанию и станет вольным казаком, иначе — сам себе хозяином.

Про вольного казака, верно, пришло из песен, что спевали здесь, на крутых берегах Днепра, парубки да дивчины. «Воля», она и тут оказалась с овчинку. На службу с грехом пополам, правда, устроился, хотя надо было гонять пароходы по реке неделю в один и неделю в другой конец. Значит, жить на два стола. А это разор для семьи. Другая трудность — жилье. Не так уж просто оказалось его снять. Хоть расставайся с мечтой и вертайся назад, в мальцевские силки.

Совсем уж отчаялся, да встретил людиновского земляка — Игнатия Даниловича Литвинова. У Мальцева ведь как было — сами его производства в Орловской и Калужской губерниях, а разные службы — приказчики, заготовители, торговые люди — почти по всей России. Литвинов служил в Киеве мальцевским экспедитором, снимал на Подоле домишко, принадлежавший купцу Самохвалову. И предложил он в этом домишке Ивану Фокину комнатенку и платы никакой не взял.

В том домишке и появился на свет Игнат 19 декабря 1889 года.

Зимним днем, под самое рождество, собрались Иван и Антонина крестить своего второго сына. Ничего заранее не говоря своим квартирантам, Литвиновы устроили торжество. Зазвал Игнатий Данилович в свою светелку, а там уже накрыт стол, возле которого хлопочет хозяйка:

— Садитесь, дорогие, это для вас и вашего новорожденного!..

Никогда не бражничали хозяин и квартирант, а тут, знамо дело, опрокинули по стопке. И тогда Литвинов сказал:

— Старшего ты, Иван, назвал Василием, в честь своего отца, мальцевского мастерового. Це дило, це ладно. К примеру, уходит человек, а прозвище его должно оставаться. Так вот я и подумал: детей у меня нема, значит, и внуков не будет. А прозвище свое хотелось оставить… Вот и просьба к тебе и Антонине — нареките своего новорожденного Игнатием, в мою, так сказать, честь…

Выпрямился за столом Иван — статный, плечи в стороны, грудь что наковальня, расправил пшеничные усы:

— Сколько я ни плавал но Днепру, был на германской реке Прегель — сплошь шлепают пароходы, то названные в честь императоров, то в честь каких-нибудь святых. И ни одного, чтобы по имени простого человека. А города возьми. То Петербург, то в память императриц Екатерины, Елизаветы… Ну, ладно, пароходы и города — то железо да камни… А мы с тобой свое, рабочее имя человеку дадим. Пусть прозывается сын в честь доброго друга — Игнатием…

Детские впечатления самые яркие. Достаточно чуть прикрыть глаза, и тут же в памяти всплывет откос на Подоле, по которому вниз, к Днепру, бежит он, четырехлетний.

Бежит ходко, самозабвенно и слышит у себя за спиной:

— Игнаш, не гони как оглашенный. Пароход вон на середине реки. Еще сколько ему к берегу подгребать да швартоваться.

Это Васек, старший брат. Он уже взрослый — зимой начал ходить в школу. Потому старается держаться солидно, идет увалисто, не торопясь, и его, Игнату, старается урезонить. Но у причала не выдерживает сам, вовсю начинает перебирать ногами, увязая босыми ступнями в приднепровском песке.