Франц Таурин - Каменщик революции. Повесть об Михаиле Ольминском

— Помилуйте, ну что же тут особенно чудовищного? — возразил с улыбкой Пантелеймон Николаевич. — Ведь если по совести, то Георгий Валентинович и сам большой любитель карикатурно изображать своих политических противников… Это, пожалуй, в наших условиях самый даже безобидный полемический прием…

— Ах нет, нет, вы мне этого и не говорите, — продолжала гневаться Роза Марковна. — И передайте, пожалуйста, вашему карикатуристу, что Плеханов русский дворянин и получил военное образование. И предупредите вашего карикатуриста, что если Георгия Валентиновича еще раз выведут из себя, то он может и на дуэль вызвать…

Высказав это грозное предупреждение и гордо вскинув голову, увенчанную широкополой шляпой, Роза Марковна с достоинством удалилась.

Когда Пантелеймон Николаевич за обедом рассказал о своей доверительной беседе с Розой Марковной, за столом воцарилось веселое оживление.

— Подействовало! — сказал Мартын Николаевич Лядов. — А вы, Михаил свет Степанович, — повернулся он к Ольминскому, — изволили сомневаться: стоит ли?

Но Михаил Степанович уже не спорил и не сомневался. Он так же, как и все остальные, отлично понимал, что в их арсенале появилось новое весьма действенное оружие.

И теперь на каждую ругательную статью меньшевиков ленинцы отвечали новой язвительной карикатурой,

А вскоре Михаил Степанович получил возможность и лично убедиться, сколь глубоко он ошибался, наивно предполагая, что похоронная карикатура обидит или хотя бы заденет самолюбие Владимира Ильича.

Это было в августе 1904 года. А месяцем раньше — в июле — меньшевики, захватившие к тому времени и ЦО и Совет партии руками большевиков-примиренцев, нанесли большевикам-ленинцам удар, от которого (так они надеялись) Ленину и его сторонникам не удастся оправиться. Удар был и коварным и жестоким.

Три примиренчески настроенных члена ЦК (Глебов-Носков, Красин и Гальперин) за спиною Ленина опубликовали «Заявление Центрального Комитета РСДРП», получившее позднее название «Июльской декларации». В преамбуле «Декларации» было сказано:

«Центральный Комитет в полном своем составе, — за исключением одного члена, — обсуждал вопрос о современной борьбе групп внутри партии».

Фальшью и криводушием «декларация» была напитана с этих первых ее строк. Начиная с утверждения о «полном составе». В ЦК кроме помянутой уже тройки примиренцев состояли: Ленин, Курц (Ленгник), Зверь (Мария Эссен), Гусаров, Землячка, Травинский (Кржижановский). Ленгник и Эссен были арестованы в России, но все остальные были на свободе, и наглым самоуправством было, собравшись втроем, именовать себя «полным составом» и, игнорируя мнение остальных четырех членов ЦК, тайком принимать «единогласные» решения.

Не говоря уже о том, что неуклюжая попытка завуалировать отстранение Ленина (признанного вождя большевиков!) фальшивой и трусливой фразой «за исключением одного члена» была крайним проявлением бесстыдства и политического цинизма.

Но, вероятно, примиренцы и их меньшевистские вдохновители и покровители решили, что «в борьбе все средства хороши» и, забыв про совесть и честь, пошли на эту недостойную заведомую подтасовку.

Прежде всего тройка примиренцев поспешила организационно закрепить свой успех, обеспечив за собой численный перевес, и первым пунктом своего решения ввела (кооптировала) в состав Центрального Комитета еще трех членов, также стоящих на позициях примиренчества.

Затем тройка, пустив слезу по поводу разногласий, раздирающих партию, выразила «убеждение в необходимости и возможности полного примирения враждующих сторон», то есть недвусмысленно порекомендовала большевикам-ленинцам встать на колени перед меньшевиками.

Тройка цекистов-примиренцев полностью солидаризировалась с позицией меньшевистской редакции «Искры» по важнейшему вопросу, признав, что очередной Третий съезд партии, агитацию за созыв которого вели большевики, «нуждами практической деятельности не вызывается» и «при данных обстоятельствах явился бы серьезной угрозой единству нашей партии».

Поставив таким образом важнейший вопрос о съезде с ног на голову, тройка примиренцев решительно высказалась «против созыва в настоящее время экстренного съезда и против агитации за этот съезд».

Для того, чтобы лишить Ленина возможности бороться с примиренцами и, в частности, с подтасованной «Июльской декларацией», тройка приняла специальный пункт: