Франц Таурин - Каменщик революции. Повесть об Михаиле Ольминском

И ему казалось, что он стоит на распутье.

Потом, когда все в его душе и в его политической жизни определилось, он, вспоминая эти очень для него важные дни, видел себя уже вполне созревшим для решения, вполне внутренне подготовленным. Нужен был лишь внешний толчок. Этим решающим толчком суждено было стать омской встрече со старым товарищем по «Группе народовольцев» Львом Карловичем Чермаком.

Сам Лев Карлович как был правоверным народником, так им и остался.

Он никогда не слыл человеком крайних убеждений — это даже Катя понимала и ни разу не предложила включить его в число участников «Аничковской» операции, — а за последние годы, в полном согласии с общей тенденцией эволюции народничества, довольно заметно подвинулся в сторону буржуазного реформаторства. Это сразу бросалось в глаза.

Встреча была неожиданной для обеих сторон. Как оказалось, хозяин дома всем устроил сюрприз.

Лев Карлович от природы склонен был к сентиментальности и, увидев Александровых, особенно Катю, к которой всегда относился как к любимой сестре, расчувствовался до слез.

Да и они с Катей были взволнованы и растроганы неожиданной встречей со старым товарищем по организации и добрым другом, не раз в трудные минуты жизни протягивавшим руку братской помощи.

— Сюда? К нам? — радостно закричал Лев Карлович, едва завидел их с Катей.

— Нет, Левушка, нам гораздо дальше, — огорчила Катя старого друга.

— Куда же?

Катя только плечами пожала и мотнула головой в сторону Михаила. А тот что мог сказать? Только лишь:

— Не ближе Иркутска, не дальше Охотска.

— Да, велика матушка Восточная Сибирь, — поник головою Лев Карлович.

— И наша Западная Сибирь тоже не ближний край, от Омска до Петербурга без малого три тысячи верст. Да ведь живем, не помираем. Даже привыкли, можно сказать, — попытался утешить Николай Степанович.

Особенно хотелось ему подбодрить невестку, впервые попавшую в столь далекие края.

Но Катя меньше всех нуждалась в утешении. И тут же отозвалась задорно:

— Вполне согласна с вами, Николай Степанович. Живы будем, не умрем!

— А все-таки хотелось бы узнать, куда вас отправят? — продолжал Лев Карлович. — Не из пустого любопытства, Михаил Степанович. Наши люди повсюду рассеяны. Дал бы вам письма, чтобы встретили, помогли обосноваться. А то нелегко будет на первых порах.

И взял с него твердое слово, что по прибытии в Иркутск, как только определится место ссылки, тут же сообщат в Омск, а Лев Карлович немедленно напишет и пошлет нужные письма.

За обильным сибирским столом завязался нескончаемый разговор. Делились пережитым, замыслами на будущее. Катя нет-нет да и сводила разговор на политику, но оп, оберегая репутацию брата, старательно уводил разговор с опасной колеи. Но даже и в беседе с оглядкой вскоре выявилось, что Лев Карлович изрядно присмирел.

И все же именно от почти угасшего Чермака получил он тогда решающий толчок.

Когда женщины ушли на свою половину, а Николай Степанович отлучился сделать распоряжения по дому на следующий день и они остались в гостиной одни, Чермак подошел к нему и сказал, что сегодня получил весьма интересный документ.

— Я, конечно, не разделяю изложенных в нем взглядов, но документ любопытный…

И передал ему Манифест Российской социал-демократической рабочей партии, изданный после Первого съезда.

О том, что такой съезд состоялся, Михаил слышал еще в Самаре от друзей, навестивших его в пересыльной тюрьме. Но они тогда смогли сообщить ему лишь один голый факт. Более подробные сведения до Самары в ту пору еще не дошли.

И в Челябинске особых подробностей не смогли ему сообщить. Да, был съезд. Делегатов было немного: что-то около десяти, может быть, чуть больше или чуть меньше. Да и тех после съезда почти всех арестовали. Было принято не то воззвание, не то обращение к рабочему классу. А какое, пока неизвестно…

И вот у него в руках Манифест.

Он хорошо помнит, какое огромное впечатление произвел на него Манифест. Словно из душной и тесной конуры вышел на вольный простор, на берег могучей реки и полной грудью вдохнул свежий, бодрящий воздух…

Возникла и отныне существует сплоченная воедино сила — политическая партия российского рабочего класса, которая на весь мир открыто заявляет о своих целях: «Русский пролетариат сбросит с себя ярмо самодержавия, чтобы с тем большей энергией продолжать борьбу с капитализмом и буржуазией до полной победы социализма».