Франтишек Кубка - Избранное

Иржик поблагодарил.

— Официально вы едете в Венецию в качестве члена пфальцской канцелярии. Господин Камерариус возместит британскому адмиралтейству расходы на ваше путешествие. Но все это — те же британские деньги, которыми господину Камерариусу вменено распоряжаться. Вы вступите в венецианское войско. Мне пришлось поднять на ноги пол-Европы, чтобы устроить ваши дела.

Сэр Томас испытующе взглянул на Иржика.

— Надеюсь, это соответствует вашим желаниям?

Он ожидал возражений. Иржик молчал. Тогда сэр Томас продолжил:

— Вам представилась великолепная возможность. Вы многому научились при пражском дворе в Трансильвании, наконец здесь, у меня в Стамбуле…

Иржик улыбнулся.

Сэр Томас предпочел не заметить этой улыбки и продолжил:

— Насколько мне известно, вы сражались с оружием в руках в битве под Прагой не более часа. Правда, вас ранили. Теперь вы можете посвятить военной деятельности месяцы и годы. Вы станете молодым полковником в старой армии венецианского дожа. Вы вторгнетесь в земли императора, который лишил вас родины и опустошил их. Ваш меч проложит протестантскому королю дорогу к чешскому престолу.

Иржик взглянул на стену. Тускло светились жемчуга и глаза леди Бесси.

— В Голландию вы не поедете! — почти выкрикнул сэр Томас.

— Почему? — удивился Иржик.

— Туда вас никто не приглашал!

— Отчего именно вы так печетесь об этом?

— Я? Я — слуга английского короля, а леди Бесси — английская принцесса. Она содержит свой двор в Гааге на английские деньги. А кто платит, тот и приказывает. И я приказываю вам покинуть Стамбул, где до сего времени повелевал находиться. Мы приказываем вам уехать, ибо ваше присутствие мешает нам установлению новых отношений с Турцией. Мы приказываем вам уехать в Венецию, куда на наши же деньги отправился граф Турн. Среди ваших соотечественников и без вас полно нахлебников у английской принцессы в ее голландском изгнании. Это мы содержим ее, и не хватало еще и вам пополнить ряды ее челяди. А если не желаете подчиниться, ступайте в янычары!

— Господину Турну известно, что я еду к нему?

— Не знаю.

— А королева знает, что вы отсылаете меня в Венецию?

— Я уведомлю ее.

— Вы осквернили мои воспоминания о королеве, сэр. Не беспокойтесь, к ней я не поеду! У меня нет никакого желания видеть вашу леди Бесси!

Лицо сэра Томаса просветлело. Он торопливо проговорил:

— Вот и хорошо. Давайте прощаться. Надеюсь, денег у вас достаточно. До встречи где-нибудь в этом мире!

— Будет лучше, если мы больше не увидимся, — ответил Иржик.

— Вы чересчур откровенны, сэр! — Господин Роу легонько стукнул ногой.

— Действительно, лгать вы меня так и не научили.

— В вас много варварского, сэр!

— Меня родила в ячмене простая служанка!

— Жаль, — сказал сэр Томас и протянул Иржику руку.

Но Иржик сделал вид, что не заметил этой холеной белой руки. Поклонившись, он последний раз взглянул на темный портрет на стене и вышел.

Когда на другой день утром он поднялся на палубу «Святого Георгия», корабельный писарь Джон, приютивший его в своей каюте, спросил, где же поклажа рыцаря. Иржик расхохотался.

Писарь тоже засмеялся и весело хлопнул его по плечу, воскликнув:

— Ты мне нравишься, парень, мы с тобой поладим! Я тоже нищий!

И в то время, когда матросы поднимали якоря, а фрегат «Святой Георгий», описав под пушечный салют красивый полукруг, поворачивался носом к разведенному Старому мосту и боковой ветер расправил все его паруса, так что мачты заскрипели, пока адмирал Браун с капитанского мостика благодарил за приветствия собравшуюся на берегу толпу, а сэр Томас Роу у зеленого шатра стоял, сняв шляпу перед флагом святого Георгия, писарь Джон со своим гостем сидели в каюте за бамбуковым столиком и играли в кости. Вместо денег они расплачивались ракушками, которых за время своих странствий писарь Джон насобирал целый мешочек.

Иржику снова везло.

Поэтому он так и не попрощался с Мраморным морем и на следующий день не увидел мыс, за которым когда-то пристали корабли с ахейскими воинами, в течение десяти лет осаждавшими Трою. Господин Корлат определенно его бы не одобрил.

Иржик впервые плыл на корабле в открытом море. Фрегат был недавней постройки, трехмачтовый, адмиральский, оснащенный множеством парусов, которые матросы под громкие команды поднимали и спускали в зависимости от направления ветра. Море было неспокойно. Команда говорила про него: суровое. Сначала фрегат держался вдоль берега. Вода там была цвета зеленой травы, и даже пена на разбивающихся о желтые скалы волнах была зеленоватого оттенка. Фрегат то возносился, то тяжело проваливался вниз. Покачивал бортами, будто танцовщица бедрами. Ветер дул с севера, из Фракии. Острова и островки, среди которых проплывал корабль, зеленели, подобные сапфирам. Матросы, облокотившись о фальшборт, изумленно восклицали при виде таких красот: