Франтишек Кубка - Избранное

— Слишком уж много времени, любезный граф, провели вы в Йенском университете и при дрезденском дворе.

Шлик только поглаживал свою длинную бороду и растерянно кивал:

— К достоинствам высочайших особ относится и способность забывать прошлое!

— Попытаюсь овладеть этим искусством, — ответил Фридрих и протянул Шлику руку через стол. — Я ведь гожусь вам во внуки, граф.

А Иржик метался по постели как в горячке. Так тоскливо было ему, волею моравских сословий оторванному от родных мест и заброшенному в этот мрачный монастырь среди туманов, слякоти и грязи спущенных на зиму прудов. За что обрекли его на эту придворную службу у чужестранки, которая, похоже, считает его чем-то вроде своей обезьяны, что вылезает из-под кровати и после окрика «К ноге!» прячется обратно? Неужто некому больше перевязать ее высокую, белую, стройную ногу под зеленым шелковым пеньюаром? Что же вы делаете с сиротой?

А сердце его сладко щемило…

Когда Иржика разбудили крики первых петухов, багровое осеннее солнце уже продиралось сквозь туман, окутавший леса Чехии.

Вскоре за дверью послышался детский голосок. Иржик вышел взглянуть, кто это поднялся в такую рань, и увидел смуглого мальчугана в черном камзольчике и большом кружевном жабо. Мальчик носился вскачь по монастырскому коридору, из которого за долгие годы запустения все еще не выветрился запах ладана и восковых свечей. Малыш что-то напевал, шумел и топал, но, увидев Иржика, затих, на цыпочках подошел к нему и спросил по-немецки:

— Ты кто? Меня зовут Хайни.

— А меня — Жорж, — ответил Иржик.

— Давай, кто быстрее добежит до лестницы? — предложил мальчик.

— Ладно, — согласился Иржик, и они пустились наперегонки. Мальчик очень веселился и радостно вопил. Наконец, утомившись, он попросил:

— Покатай меня на спине, Жорж!

И Иржик, изображая бродячего торговца, таскал его из конца в конец коридора с криком «Соль! Купите соль!».

Соль покупать было некому, но мальчуган все равно смеялся и болтал ножками.

Наконец появилась толстая женщина в белом чепце и позвала:

— Генри!

Веселье кончилось. Мальчик послушно соскользнул со спины Иржика и сложил перед собой руки:

— Beten [5] Молиться (нем.) . , — объяснил он. Пора было идти к утренней службе.

«Наверняка этот Хайни — ее сын», — сказал себе Иржик.

Он вернулся в келью, присел на монашеское ложе и уставился взглядом в стену. С упертыми в подбородок руками Иржик был похож на рыболова у реки. Не хватало только удочки, блеска воды, стрекоз и мошек. Вместо всего этого была лишь облупившаяся голая стена и ощущение тревоги на сердце. Чувство это было болезненным и острым. Сидел ли он с закрытыми глазами или открывал их — виделось ему одно и то же: две косы цвета меда, зеленый пеньюар и под ним стройная ножка, белоснежная как крыло чайки.

Потеряв счет времени, он сидел до тех пор, пока с улицы не раздался возглас:

— Приготовиться к началу аудиенции!

Коридор был заполнен людьми. Мимо выстроившихся двумя рядами придворных, легкая и воздушная даже под тяжестью парчи, браслетов, жемчужных ожерельев и бриллиантовых звезд, шла, приближаясь к нему, та, чей облик неотвязно чудился ему на потрескавшейся стене его монашеской кельи. Хромоты ее как не бывало.

Улыбнувшись Иржику, принцесса приказала, будто попросила:

— Возьми мой шлейф, Жорж! — И на миг задержалась.

Иржик поднял конец шлейфа. Руки его дрожали.

Но она уже сходила с лестницы сквозь ряды салютующих шпагами капитанов и полковников, мимо двойной шеренги разряженных дам и рыцарей, что, сняв шляпы, склонились до самого пола в глубоком реверансе.

Она вступила в залу, украшенную бело-голубыми стягами. Прошла по ковру к похожему на трон креслу под малиновым балдахином и села. Пальцем указала Иржику место слева от кресла. С правой стороны встала леди Эпсли.

И тотчас в торжественно убранную залу потянулись чередой придворные дамы из пфальцской и английской свиты, супруги и дочери дворян, полковников и капитанов, расфранченные жены амбергских и вальдсасских коншелов {14} 14 Коншелы — городские выборные. с высокими прическами и в чепцах, величавые и смиренные. Они встали по обеим сторонам дверей, через которые вступили в залу. На лестнице затрубили герольды.

Принцесса поднялась с места. Леди Эпсли отвесила низкий поклон. И вслед за ней в глубоком земном поклоне склонились все дамы и девицы, приветствуя принцессу английскую, графиню пфальцскую и будущую королеву чешскую.