Влад Потёмкин: За далью незапамятных времён

Для скорейшего засыпания Мария баюкала сына старинной песенкой, и он – тут же засыпал. Каждое утро она радостно просыпалась и спешила к кроватке. Аукая и разговаривая, она целовала его, от чего Хлодвиг хохотал неудержимым смехом.

– Скажи мама, – просила она.

– М-м-м…, – Хлод пытался, повторить за ней.

– Скажи, люблю.

– Блю-ю-ю, – вторил малыш. И так, лепеча и повторяя, они беседовали, пока она не давала ему грудь.

Хлодвиг любил вставать и ходить по периметру кроватки, топал пухлыми ножками, вызывая у матери неописуемый восторг.

– Что хотело, Ваше Высочество?! – переспросила Мария. Она всё также оставалась в проёме двери, не желая тревожить конунга, но он позвал её, и она не могла его не ослушаться.

– Вели бастарда отнести в лес, – чуть слышно, прошептал длиннобородый из-за бутылки, прячась от смущения под жёлтым колпачком.

– Отнеси, нагулёнка, в лес… – опьянело, изрёк конунг.

– Во!! В тебе заговорил, мужик!! Хвалю и преклоняюсь! Мне такие приказы, уже давно не даются, – странный посетитель попытался выдавить слезу, но она по-настоящему выступила из глаз. Чтобы скрыть это, он решил предать своим действиям развязности:

– Слушай, приятель! Нагни-ка её, чтобы она меня не видела. Уж больно не хочется опять лезть в бутылку. Я по-быстрому. Ну, не так как, ты, конечно, недонос.

– Кто недонос?.. – завопил смертельно упившийся конунг. – Я недонос?.. Да я тебе сейчас покажу, какой я… не недонос, – и Хальв повалил тиру на лавку. Но ничего нового он не преподнес и оттого вознегодовал, ещё больше.

– Вон!!! – орал истеричный правитель. – Быстрюка, в лес! И выколи ему глаза!! – он бешено затопал ногами, извергая несусветную брань.

– И принеси ещё пива! – негодуя, повелел хозяин в след уходящей рабыне.

«Несуразный» посмотрел на Марию – сквозь проемы шерстяной вязки шапочки и ужаснулся – увидев в глазах девушки застывший страх, обиду и откровеннейший ужас безысходности.

– Надо успокоить ее, – рассудил он, видя – как ей тяжело. – Даже, если это и не «ОНА».

Комом в горле застряла обида, слёзы подступали к глазам, но Мария, не подавая вида, вышла. Разом оборвалась её любовь к конунгу, и не тешила она себя больше ответным чувством. Разом, оборвалось всё, и мир почернел… и воздух… и солнце…. Всё почернело и горькое, горькое зерно поселилось внутри. Мысли теперь были только о Хлодвиге. Только о сыне.

Невзирая на неурожай, всё зерно конунг направлял, исключительно на варку пива.

– Нет!! – продолжало кричать внутри Марии, слёзы так и рвались наружу. – И ещё это пиво?..

Она, покачиваясь, направилась в подвал, отсчитывая ступени. Терпкий, пахучий аромат солода, взбудоражил её изнутри, и рвота залпом вырвалась наружу.

– Что?.. – содрогнулось её сознание, а воспалённый мозг кричал. – Не может быть??? Я, опять, беременна?.. От этого чудовища??? О, Боже мой…

Не помня себя, она сползла по холодной стене….

Плач Хлодвига привёл её в чувства. Лицом она лежала на холодном, ледяном камне, обжигающим щёку. Мария вбежала в своё пристанища.

Ребёнок неистово кричал, Как будто чувствовал, что-то не ладное. Мария взяла плачущего сына на руки и принялась качать. Он обычно никогда, не нервничал, а если и случалось такое, то когда она брала его на руки, он тут же успокаивался и засыпал.

– Должно быть, газики? – подумала она и принялась массировать животик.

Ладонь умело двигалась по движению солнца. Малыш успокоился и затих. Он время от времени улыбался, так с улыбкой и заснул. Мария бережно положила его в колыбельку. Не чувствуя под собой ног, она легла на лавку, которая служила ей лежанкой. Люлька висела рядом. Не понимая, что делать, она стала смотреть в поток. За стеной, в очаге, трещал сверчок. Потухшие глаза Марии были полны боли, а мир сузился до пределов этой маленькой коморки.

– Что делать будешь? – спросил гоблин. Он сидел на самом верхнем стеллаже, поверх вязанки вяленой рыбы.

– Ты, опять здесь? – она хотела совершить над ним крестное знаменье.

– Не смей!! – оборвал он её мысли, уже наученный предыдущей выходкой.

Появление странного человечка наводило на Марию непонятное, раздвоенное состояние. Не потому, что он был одет в рваньё. Её одежда не особо- то уступала гостю. Нет, не поэтому?..

Появляться он стал последнее время. Раньше, она его не чувствовала. Посещение несуразного было, всегда неожиданное, внезапное и подсматривающее. Хотя, его не было видно, но она ощущала его присутствие. Гномик приходил, неизвестно откуда, и также, внезапно, уходил в некуда. И это пугало её больше всего.